01.02.2013

Традиционный, уже тринадцатый по счёту, объявила «Российская газета». Для фонда «Русский мир» этот конкурс тоже «свой», поскольку мы оказываем финансовую поддержку организаторам. Цель конкурса - моральная и материальная поддержка самых энергичных и талантливых педагогов-русистов за рубежом. На этот раз организаторы выбрали тему с довольно длинным названием: «Русский язык за рубежом: бедняк?.. богач?.. Как ближнее и дальнее зарубежье обогащает русский язык».

В самом деле, на каком русском языке говорят наши соотечественники? Определённо, он несколько иной, чем в России, и чем дальше, тем больше будет отличаться. Просто потому, что сама реальность в России и в других странах хоть немного, но отличается. Так что же это - ошибки или вариант нормы? Как оценить русский язык наших соотечественников сегодня?

Дело ещё и в том, что с 2013 года трудовые мигранты, приезжающие в Россию, будут обязаны сдавать экзамен на знание русского языка, а значит, вопрос этот приобретает конкретность.

Обо всём этом предлагаемая беседа с известным специалистом по русскому языку, директором Института лингвистики РГГУ профессором Максимом Кронгаузом.

- С нового года вводятся обязательные курсы русского для гастарбайтеров. Язык, которым владеют приезжающие к нам работать, не побоюсь сказать, чудовищный. За сколько лет мы сможем вернуть наших соседей на прежний уровень владения «великим и могучим»?

На советский уровень мы уже не вернёмся никогда. Да и нет в этом потребности. Нужно, чтобы в России не появлялись замкнуто живущие группы, не говорящие по-русски. Разумно сделать так, чтобы все мигранты были в какой-то степени интегрированы в российское общество. Но требовать от дворников или продавцов на рынке, чтобы они изъяснялись на прекрасном литературном русском, по меньшей мере, странно. Наоборот, некоторая стилистическая атмосфера базара должна присутствовать, в том числе и в языке.

- Опасно для языка, когда «улица» говорит неправильно? Мы, к сожалению, хорошего языка почти не слышим ни на рынке, ни в студенческой аудитории...

Не очень удачные слова для оценки развития языка: «хороший», «плохой», «опасно». Дело в том, что сегодня русский язык, как и многие другие, существует в совершенно новых условиях. И ужасаться тому, что русский на постсоветском пространстве, и не только на постсоветском пространстве, но и в странах с большой российской или советской эмиграцией, впитывает что-то из соседних с ним языков, не стоит. С этим бороться не нужно, а нужно просто понимать и описывать соответствующим образом.

- Отказавшись от священной для любого лингвиста «нормы»?

Я этого не говорил. Нет задачи важнее, чем сохранить некий общий стандарт, то, что у нас принято называть литературным русским языком. Потерять это, конечно, не хотелось бы. Для многих языков лишь стандарт и связывает многочисленные диалекты. Только существование единого стандарта позволяет нам считать одним языком то, на чём говорят в Швейцарии, Баварии и Саксонии.

- Речевая норма пока за Москвой?

Элитарность - за литературным языком, который сформирован на основе московского диалекта, но при этом это тоже не так очевидно: очень сильна лексикографическая школа в Петербурге. Соответственно, в Толковый словарь русского языка попадают некоторые слова, характерные именно для петербургского лексикона. Простой пример: «поребрик» - по-московски «бордюр». Язык разнообразен, и все его варианты заслуживают уважения, даже такие, о которых принято говорить презрительно: украинский суржик и белорусская трасянка. Если о языке говорить в категориях «порченый» или «первоклассный», то все варианты современного русского языка придётся признать испорченными. Все они в последнее время изменялись, к примеру, московский - под влиянием английского.

- Как ни либеральны современные лингвисты, готовые с любовью описать всю языковую стихию улиц Москвы, Киева и Душанбе, словарь всё это богатство не вместит?

Наша задача состоит в том, чтобы отмечать то, что действительно должно входить в словари русского языка, а что должно быть признано разговорной лексикой данного региона. Такие местные словечки встречаются и в речи очень образованных людей. Скажем, мой коллега, профессор из Одессы, для которого русский язык - родной, вместо слова «любительский» использует «аматорский» - украинский синоним (от лат. - amare). Он говорит на прекрасном русском, но вот эту малозаметную вставку не замечает, а моё ухо услышало и насторожилось. Для меня это чужеродный элемент, а для одессита - совершенно естественный. Ни в коем случае нельзя предъявлять ему претензии. Влияние языка-соседа неизбежно. Это есть и в языке русских, живущих в Германии, Израиле, Америке, Эстонии, Латвии - во всех странах. В Латвии используется глагол «максать» - платить, образованный от соответствующего латышского глагола. Конечно, это слово не должно войти в словарь литературного русского языка, но оно настолько часто встречается в разговорной речи, что его надо зафиксировать и не говорить, что это «порча языка». Просто появился новый регионализм. Высокомерие здесь неуместно.

- Есть ещё одна сфера русского языка - это речь соотечественников, живущих за рубежом...

Во многих отношениях этот русский чище, дистиллированнее, чем наш. Эффект эмиграции. Когда какая-то группа людей живёт вдали от центра развития языка, она более консервативна, лучше сохраняет старые черты этого языка. В самой России идут мощные языковые изменения, происходят «тектонические сдвиги». А за границей идут два противоположных процесса: с одной стороны - консервативность и сохранение старых норм, с другой - изменчивость из-за соседства с другими мощными статусными языками. Я часто встречаюсь с профессурой ближнего зарубежья. Последние поездки - Украина, Казахстан, Армения. Абсолютно чистый русский язык. Иногда коллеги ужасаются изменениям, произошедшим в современном русском. Приведу простой пример: в 60-е годы прошлого века велась активная борьба со словом «пока» (в значении «до свидания»). Оно считалось вульгаризмом, недопустимым для интеллигентного, образованного человека. Сегодня это слово используют все, независимо от степени образованности. Речь, конечно, меняется, просто некоторые люди за собой не замечают этих изменений. Но когда я сталкиваюсь со своими коллегами из ближнего зарубежья, то вижу, что у них русский изменился меньше, их речь ближе к русскому языку 70-х годов.

- Элитарность у русского языка в бывших республиках остаётся?

По-разному. Если в советское время русский язык был обязателен для человека, делающего административную партийную или научную карьеру, то сейчас всё поменялось. Карьеру делают или на государственном, или на английском языке. Скажем, в Казахстане идёт жёсткая конкурентная борьба казахского и английского за престиж. Но мы видим, что восстановление экономических и культурных связей с Россией снова заставило бизнесменов и студентов обратиться к русскому. Это вопрос отношений между странами. Нельзя просто требовать, чтобы изучали язык Пушкина. Граждане возьмутся за него, если это будет нужно по экономическим или политическим соображениям. Навязывать не нужно, эта потребность родится внутри общества. Ясно ведь: как только у нас возникают с соседями конфликты разных степеней интенсивности, престиж русского языка падает и изучение русского языка резко сокращается. Самый яркий пример - отношения с Грузией. Сегодня там русский язык для молодых - скорее экзотика.

Елена Новоселова

«Правмир» продолжает рубрику «Мнимый больной», в которой ведущие лингвисты страны успокаивают тех, кто боится за будущее русского языка. Сегодня на наши вопросы отвечает Максим Кронгауз . В интервью Ксении Турковой он рассказал о своей новой книге, о том, что может разрушить стереотипы и о том, чего ждут читатели от настоящих ученых.

На книжной ярмарке Non/fiction вы будете представлять новую книгу «Слово за слово» и планируете открытую дискуссию с коллегами о праве ученого - цитирую - «на высказывание вне строгих научных рамок». Это право действительно надо отстаивать? Кто-то против того, чтобы ученые так высказывались?

Сами ученые и против. Хотя за последнее десятилетие отношение к ученым, разговаривающим не только с коллегами, но и с обществом, изменилось, но проблема осталась. Может ли ученый позволить себе делать нестрогие, не всегда подкрепленные доказательством высказывания?

Можно ли и нужно ли обсуждать проблемы, которые на научном языке вообще не формулируются?

Дело в том, что выход за пределы привычного научного языка чреват потерей репутации «настоящего» ученого.

- Потерей среди самих же ученых или у народа, к которому ученый таким образом «выходит»?

Потерей репутации среди своих, но отчасти и у общества тоже. Есть стереотипные представления об ученом. Речь ученого должна быть непонятной, в этом ее ценность. А если ученый говорит понятно, то он вызывает сомнения. С лингвистами дело обстоит еще хуже. Профессор-лингвист должен быть пуристом, языковым консерватором, следить за грамотностью собеседника - в общем, быть высокомерным занудой. Если же он не такой, то это подозрительно.

В таком случае почти все лингвисты, которые выступают публично, подозрительны. Кстати, даже если ученый - высокомерный зануда, обывателю это тоже не нравится. Потому что в этом случае (по моим наблюдениям) он говорит: «От этих ученых никакой пользы, ерундой какой-то занимаются, никому не понятной».

А он и не должен нравиться, это еще один стереотип. Но за последние годы эти стереотипы были слегка разрушены. Появилось какое-то количество бодрых, веселых ученых, понятно рассказывающих о разных интересных проблемах. Их, с легкой руки Дмитрия Борисовича Зимина, стали называть просветителями, что тоже разрушает стереотипы. Казалось, что просветители - это не из нашей жизни.

- Ваша новая книга, она тоже разрушает стереотипы?

Это эксперимент, потому что в ней совмещается несовместимое. Одна часть - это научные статьи по лингвистике. Другая - это эссе на всевозможные темы, от национального характера до чтения книжек детям.

Третья - рецензия на книги, важные для меня и, как мне кажется, для развития мысли. Мне трудно представить читателя, которому будет интересно всё, но надеюсь, что он существует.

Возможно, коллегам-лингвистам будут интересны и мои нестрогие рассуждения на разнообразные темы. Возможно, и неспециалистам будет интересно посмотреть на мои научные изыскания, хотя это и потребует особого интеллектуального напряжения.

Вы упомянули проблемы, которые на научном языке вообще не формулируются. Что это за проблемы? В новой книге вы их касаетесь?

Ученый всегда ограничен в своих высказываниях и содержательно, и стилистически. Нельзя говорить то, во что ты веришь, но не можешь доказать. Поэтому ученый говорит медленно, приводя аргументы и доказательства, осторожно и обстоятельно, часто получая очевидные результаты.

Тематика тоже ограничена. Желательно говорить о конкретных вещах, строго и формально. Развитие же мысли, в том числе научной, требует скорости, масштабности и смелости. Поэтому глубокие мысли встречаются чаще в ненаучной, нестрогой форме.

Ненаучное или не вполне научное рассуждение позволяет взглянуть на науку со стороны, и это очень важно. И, наконец, традиционно научное высказывание должно стремиться к объективности, а иногда в познании мира, в выдвижении гипотез требуется (и хочется!) быть субъективным.

- Можете привести пример такой проблемы, о которой сложно говорить только научным языком?

Ну, например, когда я говорю о проблемах популяризации науки или о чем-то подобном теме нашего разговора. Важно ли это для самой науки? По-моему, важно. Можно ли этот разговор считать научным? Категорически нет.

Одна из моих статей под названием «Лингвистика и беллетристика» во многом про это. И она очень субъективна.

Разговор о чтении текстов вместе с детьми также нельзя считать научным. Но в статье «О пользе совместного бумканья» я пытаюсь, пусть неформально, выразить некоторые очень важные мысли об усвоении текстов и языка.

Кстати, именно поэтому я считаю, что занимаюсь не «научпопом», а чем-то другим. Эти свободные рассуждения не менее ценны для меня, чем научные. Собственно, из этого и выросла идея книги. Это всё один и тот же я, а не разные, не связанные между собой ипостаси.

Фото со странички Максима Кронгауза в фейсбуке

Да кто угодно. Но только этому читателю должно быть интересно развитие мысли в разных сферах и разными способами. Еще одним стимулом стала редкая, но всё же встречающаяся читательская оценка моих книг, обращенных к неспециалистам. «Забавно, но мало научности, я всё это и так знал». Тебе, дорогой читатель, не хватает научности? Так вот же, лови ее скорей!

Можно ли сказать, что время книг о том, «как правильно», постепенно проходит и на первый план выходят какие-то более содержательные вещи: разговоры о языке, о его развитии?

Не думаю. Аудитория слишком разнообразна. Есть читатели, которым интересно или, скорее, важно, как надо. А есть читатели, которым интересно и важно про то, как есть. Я пишу про второе.

- Но наступят ли благословенные времена, когда люди наконец всё выяснят про кофе и одеть-надеть?

Конечно, не наступят. Язык - это еще и способ установления социальной иерархии. Знание нормы человека возвышает. Поэтому изменение нормы воспринимается так болезненно. Другое дело, что люди знают, как правило, 5-7 таких канонических примеров, а в остальных случаях без всяких угрызений совести норму нарушают.

Скажем, ставить ударение на корне в слове «звонит» многими считается абсолютно недопустимым, а вот в слове «включит» - ничего страшного. А почему? Почему именно «звонит» стал таким эталонным примером? Нет ответа.

Мне кажется, «возвышает» еще и знание каких-то определенных слов, которые позволяют отнести человека к «своим».

Это немного другой механизм. В этом случае не обязательно существует вертикальная иерархия. Язык помогает не только возвышаться (иногда иллюзорно) над другими, но и объединяться с социально близкими. И наоборот - выявлять чужих.

22 ноября отмечался День словаря. В России носители языка вообще понимают, что такое словарь, с чем его едят и в какой именно словарь надо заглянуть, чтобы узнать ту или иную норму?

В России знают не только словари, но и великих лексикографов: Даля, Ушакова, Ожегова. Это, впрочем, не значит, что словарями умеют пользоваться. Самый востребованный словарь, естественно, орфографический, который отвечает на самый популярный вопрос: «Как правильно?» Молодые люди бумажными словарями почти не пользуются. Но вообще-то отвечать на вопрос про всю Россию трудновато и совсем ненаучно. Данных нет, а есть только поверхностные впечатления. И главный стереотип: «Молодежь нынче не та. Мы были не такие».

- А она правда не такая? Можно ли говорить о том, что последующие поколения говорят хуже, чем предыдущие?

Молодежь, скорее всего, не сильно отличается, а вот условия коммуникации совершенно другие и требуют других навыков. Грамотность в узком смысле ценится далеко не так, как в советское время. Ошибки не являются позором, что позволяет писать, не особенно задумываясь об орфографии и пунктуации. Общение важнее, мало кто перепроверяет написанное.

Вы говорите, что люди мало пользуются бумажными словарями, но при этом в соцсетях часто можно встретить фырканье в адрес электронных словарей. Люди, не понимающие, что это просто оцифрованные данные, пишут: «Что эта Грамота.ру себе позволяет! Да там одни неграмотные работают, я бы им ни копейки денег не дал!»

Оцифрованные бумажные словари - это всё-таки не электронные словари. Я думаю, что у нас еще нет настоящих электронных словарей, хотя мы к этому движемся. Посмотрите на сайты, связанные с Оксфордским словарем, и вы поймете, какие возможности предоставляет интернет для развития именно электронной лексикографии. А неадекватная реакция на оцифрованный словарь в сети как раз и говорит о том, что люди отвыкли от обычных словарей и не узнают их в новой форме. А хуже потому, что всё новое хуже старого. «Вот в наше время…»

Чего всё-таки больше хотят люди: чтобы им разрешили варианты (можно так, а можно и так) или чтобы им не оставили выбора?

Кто же их, людей, разберет? Я думаю, что многие хотят порядка (читай: отсутствия выбора) на бумаге. От лингвиста требуется четкий ответ на главный вопрос: «Правильно так-то и так-то». А в речевой практике наоборот: говорим как говорим, а лингвист пусть делом занимается, норму хранит, а не речь честных граждан изучает. Это вообще как в жизни. Люди хотят идеальных законов, но не очень стремятся к их соблюдению.

Какими словами вы бы успокоили тех, кто думает, что русский язык при смерти? Кстати, может быть, в новой книге есть какие-то успокоительные тексты?

А я бы, пожалуй, не стал успокаивать. Я лет пятнадцать успокаивал, надоело. А тексты в новой книге я бы предпочел рассматривать не как успокоительное лекарство, а как стимулирующее (например, мысль). Разве названия «Любить по-русски», «Как валенок» или «Трудновоспитуемые» могут кого-нибудь успокоить?

В какой-то давней статье, не помню чьей, обсуждались ключевые вопросы разных эпох. В частности, утверждалось, что на смену казалось бы вечным «Что делать? » и «Кто виноват? » пришел вопрос «Какой счет? ». Наверное, это был юмор, хотя и не лишенный той самой доли истины. Лично я особенно ценю два современных вопроса «А смысл? » (с вариантом «Смысл? ») и «И что? » (с вариантом «И? »). Эти вопросы – реакция на произнесенный собеседником текст, они выражают сомнение в его прагматической ценности и по существу свидетельствуют о коммуникативном провале.

Вопрос «Смысл? » часто задавал юный отпрыск моего знакомого в ответ на побуждение его к действию, чем ставил родителя в тупик. Возможно, поэтому я ощущаю этот вопрос как молодежный, этакое пассивное сопротивление навязываемой старшим поколением активности. Вопрос «И что? », напротив, характеризует вопрошающего как активного человека, который готов был бы сделать из сказанного определенные выводы и даже действовать в соответствии с этим, но не понимает как. Честно говоря, я сам порой задаю этот вопрос.

К сожалению, его задают и мне, ожидая от меня («лингвиста-профессора») полезных рекомендаций по поводу языка и общения. А я обычно разрушаю чужие коммуникативные ожидания, поскольку вижу свое профессиональное предназначение в том, чтобы исследовать новые явления и тенденции в языке, а не в том, чтобы давать им этическую оценку и уж тем более запрещать. В конце концов, все взрослые люди, сами разберутся – писать аффтар жжот или не писать, покупать элитные холодильники или не покупать, говорить вау или не говорить.

По поводу разрушения коммуникативных ожиданий или даже коммуникативного провала я хочу рассказать один случай из свой преподавательской практики. Его можно интерпретировать по-разному. Например, как еще один повод побрюзжать, что молодежь теперь не та, что прежде. Или как повод покритиковать российское образование. Или, наконец, как повод задуматься, зачем все это, и мы в частности. Далее будут представлены все эти интерпретации, но сначала о сути дела.

Итак, я преподаю этой самой молодежи теорию и практику коммуникации. Сначала, естественным образом, я преподаю теорию, а потом пытаюсь применить ее на практике. С теорией все в порядке: я говорю, молодежь записывает. Тут и азы семиотики, и теория диалога, и психолингвистические аспекты… Но как доходит до практики, молодежь вяло, но решительно сопротивляется. А именно – решительно ничего не делает. И чем больше я на нее давлю, тем решительнее она упирается. А молодежь эта состоит из примерно десяти прелестнейших юных созданий исключительно слабого пола. И тем обиднее мое педагогическое фиаско.

К примеру, я задаю написать краткий пересказ современного романа, причем на первом этапе – одного и того же. Проблемы начинаются сразу – с выбора романа. Оказывается, что не существует такого современного романа, который бы прочли все мои слушательницы. Точнее говоря, самым современным таким романом оказывается «Война и мир», и то условно. Кто-то прочел, но не целиком, кто-то целиком, но частично забыл. А перечитывать, естественно, никто не хочет. Но «Война и мир» и меня не устраивает, по разным причинам, в том числе и связанным с современностью. Но подсознательно сильнее давит отказ самого Толстого пересказывать «Анну Каренину» в ответ на вопрос, о чем роман, точнее – готовность в качестве пересказа повторить роман от первой строки до последней.

В отличие от Толстого и в силу своего лингвистического образования я как раз считаю пересказ одним из основных литературных жанров (входящих как составная часть во многие другие жанры), да к тому же еще и важнейшим диагностическим критерием понимания текста (того, который пересказывается). При всем при этом в прямую дискуссию с Толстым предпочитаю не вступать. В том смысле, что на его тексты не покушаюсь и его творчества не трогаю.

В результате, сошлись мы на «Мастере и Маргарите»; задание выполнили трое (остальные сослались на чрезмерную занятость по другим дисциплинам). В двух пересказах первый эпизод на Патриарших занимал половину (на что я, впрочем, и рассчитывал), а остальная половина состояла еще из пары эпизодов и истории Иешуа и Пилата. Третий, к сожалению, был безупречен и потому безнадежно непоучителен. Увы, так бывает всегда. Какова бы ни была молодежь, найдется один такой ее представитель, который безупречно выполнит данное ему задание. А значит, и учить этого представителя нечему.

Все прочие задания выполнялись в том же ключе, вследствие чего мне пришлось полностью переключиться с анализа творчества моих подопечных на анализ уже существующих текстов.

Чтобы не казаться старомодным, я приготовил для изучения тексты следующего рода: рецензии на кинофильмы из многократно мной цитируемого журнала «Афиша», модного и вместе с тем не бессмысленного. Среди различных заданий было, в частности, как мне казалось, достаточно простое – квалифицировать рецензию как положительную или отрицательную и подтвердить свое решение фрагментами из текста рецензии.

Проблемы начались с первой же рецензии (на фильм Мартина Скорсезе «Банды Нью-Йорка», автор С. Зельвенский). Были выловлены противоречащие друг другу фразы: одни содержали положительную, а другие отрицательную оценку.

Например, в первой части рецензии:

Романтическая линия на фоне грандиозных исторических событий. Три часа действия… Ребята, извините, я ошибся дверью. Мы с девушкой купим попкорна и отправимся на «Любовь чего-то там» с Хью Грантом.

И во второй:

Все, решительно все говорит о том, что на «Бандах Нью-Йорка» ловить нечего. Между тем посмотреть их совершенно необходимо. Во-первых, этот фильм – настоящее большое кино. Веха, извините. Когда через десять лет люди будут вспоминать, чем отличились мастера экрана в 2002 году, они вспомнят «Банды» (ну и еще «Особое мнение»). Во-вторых, этот фильм, несмотря на продолжительность, – дико увлекателен. Там действительно неизвестные страницы, массовки и костюмы. Но вот вам зуб: как сядете в кресло – так и будете сидеть не шевелясь, пока свет в зале не зажгут.

Кино Скорсезе – не любовная интрига на фоне исторического процесса и тем в корне отличается от стандартного голливудского эпоса. Скорсезе интересует именно что исторический процесс: не вереница дат, заученных к экзамену, а плоть и кровь.

Так все же – романтическая история или исторический эпос, скучно или безумно увлекательно? Кстати, при чем тут попкорн и Хью Грант?

В процессе анализа текста было высказано предположение, что автор сначала хотел написать отрицательную рецензию, а потом по каким-то причинам оторвался от нее (устал, заснул, напился…). Вернувшись же к ней, то ли забыл первоначальный замысел, то ли передумал, и завершил ее нейтральной или даже слегка положительной оценкой. Сначала я поразился неожиданной для меня иронии моих подопечных, но потом понял, что эту гипотезу они рассматривают всерьез, просто потому что никаких других у них нет. Я пытался спорить и приводить разные доводы. Например, что, кроме отвлекшегося автора, существует редактор, который едва ли пропустит такую отрицательно-положительную рецензию, содержащую внутренние противоречия. Впрочем, фигура редактора никого не убедила, поскольку если уж автору нет дела до его собственной рецензии, то редактору и подавно.

Я также пытался обратить внимание на контекст: отрицательное мнение высказывается в контексте попкорна и Гранта. Значимо ли это? И так далее. В конце концов, по-видимому, чтобы от меня отвязаться, рецензию сочли отрицательной. Во-первых, вначале она все-таки отрицательная, а первое слово дороже второго. Во-вторых, в ней сказано слишком много гадостей, и в том числе просто неприятных слов типа «пахан», «подыхать» и т. п. А Хью Гранта рецензент, действительно, за что-то не любит, и зря…

В ответ на такое решение проблемы я еще раз произвел анализ текста и, на мой взгляд, доказал «положительность» рецензии. Действительно, отрицательная оценка фильма либо исходит от «ложного автора», специально порожденного персонажа-обывателя, любителя попкорна и Хью Гранта, либо как бы уравновешивает положительную. Таков стиль «Афиши» – не говорить одни комплименты и т. п. Мой анализ был благосклонно, но молчаливо принят. Впрочем, девочки заметили, что на фильм этот они все равно не пойдут, как бы он ни понравился рецензенту.

Анализ других рецензий проходил в том же духе. Если в рецензии встречались такие приятные слова, как «снег», «природа», «любовь», рецензия расценивалась как положительная (даже несмотря на прямое утверждение о скучности и тягомотности фильма). Наоборот, если в положительной рецензии содержались грубые и резкие слова, она расценивалась как отрицательная. При этом мои ученицы хором утверждали, что такой фильм они ни за что смотреть не будут.

Я пытался возражать, говоря, что они не понимают намерений автора рецензии, что такое восприятие текста слишком импрессионистично, и был поражен полнейшим равнодушием своих слушателей. Ну, не понимаем, ну и что? Зачем нам его понимать?

Должен признаться, что я последовательно прошел три стадии, соответствующие трем упомянутым выше интерпретациям произошедшего.

Сначала я побрюзжал на молодежь. Потом осознал, что молодежь тут, вообще говоря, ни при чем, такая же реакция могла бы быть у людей любого возраста.

Затем я перешел к критике образования. Школьная традиция преподавания русского языка состоит в том, что в гораздо большей степени изучаются слово и грамматика, а не текст, его семантика и коммуникация. По существу, школа учит (отдельный вопрос – удачно или неудачно) грамотно писать, то есть орфографии и пунктуации, избегая при этом обсуждения сложных проблем даже в этих областях. Грубо говоря, если навыки речи мы бы усваивали только на школьных уроках русского языка, мы бы не умели ни говорить, ни понимать. В лучшем случае мы бы умели записывать фразы «Маша ела кашу », «Мама мыла раму » и чуть более сложные и расставлять в них знаки препинания. Это даже не критика школьного курса, это констатация факта. Просто в школе учат тому, а не этому.

Попытки движения к тексту и коммуникации начались в школе в постперестроечное время, но столкнулись с определенными проблемами. Оценивать результаты такой работы гораздо труднее, чем оценивать тривиальную грамотность, а в нашем образовании главной целью попрежнему является оценка. Ориентация на оценку не всегда бессмысленна, но некоторые виды деятельности губит на корню. Например, сочинение. Если ученик в своем сочинении свободно рассуждает на определенную тему, то это замечательно. Но так не бывает. Во-первых, за сочинение ставится оценка, во-вторых, сочинение многие годы является ключевым экзаменом, часто определяющим судьбу человека. Это значит, что сочинение должно понравиться либо конкретному учителю, либо неконкретному экзаменатору. Отсюда – возникновение множества шаблонов, следование которым почти обязательно, поскольку индивидуальное творчество опасно. Опасно даже не с идеологической точки зрения, как в советское время, а просто с практической: оно, конечно, может понравиться неизвестному экзаменатору, но, скорее, может активно не понравиться, в отличие от некоторого стереотипного изложения, которое вряд ли сильно понравится, но и не вызовет сильных отрицательных эмоций, важных при проставлении оценки.

У сложной коммуникативной деятельности (к каковой можно отнести и понимание, и рассуждение) есть две важных особенности. Во-первых, она плохо поддается оценке (любая ее оценка субъективна, а объективные критерии, как правило, отсутствуют), во-вторых, будучи ориентирована на оценку, она сильно искажается (одно дело – свободное рассуждение, другое дело – рассуждение ради пятерки). Первая из названных особенностей весьма неудобна для школьного образования, подстраивающегося под оценку, под выпускной и под вступительный экзамены. Вторая особенность во многом обессмысливает обучение коммуникативной деятельности в рамках такого образования (где все оценивается).

Вместе с тем очевидно, что ценность коммуникативных способностей гораздо выше, чем грамотности. И для жизни, и для профессии (исключение составляет разве что профессия корректора).

Тестирование по русскому языку не предусматривает оценки коммуникативных способностей экзаменуемых (например, уровня понимания текста), что, с одной стороны, хорошо, поскольку оценить эти способности объективно невозможно, но, с другой стороны, плохо, потому что именно эти способности чрезвычайно важны. Кроме того, это плохо для образования в целом, поскольку раз эти способности не оцениваются (условно говоря, не олимпийский вид спорта), то и развивать их в школе не будут. А будут, как и раньше, учить орфографии и пунктуации.

Есть ли выход? Подозреваю, что в наших условиях выхода нет, по крайней мере реалистичного. Смысл тестирования по русскому языку в частности и единого экзамена вообще, на мой взгляд, не в том, чтобы содержательно улучшить процесс проверки и оценки знаний и способствовать отбору более талантливых и подготовленных детей. Цель состоит в том, чтобы разрушить систему коррупции в университетах, и успешность такого экзамена будет определяться не справедливостью отбора (ее с помощью таких тестов, безусловно, достичь нельзя), а тем, насколько удастся побороть существующую несправедливость (коррупцию, взятки, репетиторство и все, что с ними связано).

Тем не менее развивать коммуникативные способности в школе, конечно же, следует. Более того, ситуация, когда они специально не оцениваются на жизненно важном экзамене, вполне плодотворна. Ведь тогда их развивают не ради оценки, а ради них самих. По существу, на сегодняшний день это и есть выход. Вопрос, готова ли школа это делать? Более реалистичным кажется отрицательный ответ.

Возвращаюсь к рассказанному выше случаю. Вначале я был удивлен и даже раздражен таким отношением к тексту. Если нет цели понять текст, то зачем все это? Зачем писать и зачем читать рецензии? К чему тогда теория и практика коммуникации? Позднее, поразмыслив, я понял, что коммуникация как раз была удачной. Грубые фильмы моим симпатичным и положительным ученицам все равно бы не понравились, несмотря на положительную их оценку неким рецензентом. И напротив, нежные фильмы о природе и любви скорее пришлись бы им по душе, и совершенно неважно, что о них думает рецензент. В рецензии они уловили те слова, которые неприятны именно для них, и дали оценку фильму непосредственно, как бы минуя рецензента. Точнее говоря, они приписали рецензенту свою собственную оценку фильма, полученную из его же рецензии на основе косвенных данных (а не на основе прямой оценки самого рецензента).

Я настойчиво требовал от них понять текст и угадать мнение рецензента, а они этим мнением пренебрегли и составили свое собственное. С практической точки зрения, они, безусловно, правы. Мое задание никакого практического смысла не содержало. Действительно, зачем нам знать, что думает и пытается выразить некий неизвестный и потому неинтересный человек? Это его проблемы.

Очевидно, что я сам при чтении рецензии использую, как правило, те же стратегии. Обычно мне важно не понять мысль рецензента, а решить, стоит ли смотреть этот фильм, читать эту книгу и так далее.

Короче говоря, в результате чтения курса я пришел к выводу, что понимание чужих текстов и чужой речи для нормальной жизни и нормального общения вообще-то не нужно. И я, пытаясь научить понимать и ясно выражать свои мысли, возможно, приношу больше вреда, чем пользы. Поэтому русская школьная традиция, в рамках которой изучается слово и грамматика, а не текст и коммуникация, имеет твердые основания. Первое объективно и незыблемо, второе сомнительно и изменчиво. Более того, как и всему практически ценному, практике коммуникации мы учимся вне школьных уроков. Учимся так, как это нужно для жизни, а не так, как это захочется отдельно взятому преподавателю (в данном случае – мне).

В заключение осталось дать полезный совет. Он прост: не слушайте ничьих советов (особенно профессорских). У советчика могут оказаться другие коммуникативные стратегии и установки, да что уж там, другие жизненные цели, и его рекомендации вам только навредят. Мудрость (особенно чужая) часто бесполезна с практической точки зрения, а то, что кажется глупостью, порой оказывается практической сметкой. А вы говорите: «Смысл?»…

На этой странице, которую хотелось сделать интересной и увлекательной для читателей, размещены материалы, наши и других авторов, отражающие сложный и неоднозначный процесс познания человеком мира и себя и усилия разных людей в поисках истины и смысла происходящего вокруг и в себе для пользы всех. Некоторые материалы страницы объемны и сложны, как и сама истина, другие весьма оригинальны, например, статья Зимбули А.Е. "Парадоксы, парадоксы..." Хочется надеяться, что для пытливого и активного ума они не будут лишними и тривиальными. Впрочем, совсем не обязательно читать их сразу и подряд, - они для вас и, пока функционирует интернет и жив наш сайт, - в вашем распоряжении.

В поисках истины и смысла

Введение или о каких поиске, истине и смысле речь?

Истину, как все более адекватное знание о мире и себе, ищет по-своему каждый человек и тому подтверждением сто тысяч "почему" ребенка и статистика интернета, скажем, число запросов слова "ИСТИНА" только в поисковой системе "Яндекс" составляет около 9000 в месяц, а страниц, где это слово упоминается, - примерно 14000000. И это при том, что, опять же по статистике, - лишь 2% пользователей интересуются серьезными смысловыми вопросами своего существования. Пока люди не занялись последовательным самопознанием и совершенствованием, что является следствием общего недоразумения, этим занимаются энтузиасты-иcследователи, любознательные люди, способные подниматься над сиюминутным, усилия и находки которых дают новые знания и пищу для размышления другим. Что у нас подразумевается под истиной и смыслом? Прежде всего то, что дает человеку более объективное и верное знание мира и себя для действительного, а не вещного улучшения жизни! Ну, а под смыслом подразумевается смысл жизни человека, о котором говорят расплывчато и неопределенно, как и о его сущности, которая предопределяет содержание и смысл его действий - индивидуальных, в социуме и природе!

1. Кто, зачем и как ищет истину и смысл? Новое: прогресс и консерватизм. Насущное, сиюминутное и вечное

Истину как все более верное знание о мире и себе ищет по-своему каждый человек, чтобы лучше жить! Как сказал А. Де Сент-Зкзюпери: "Истина человека - это то, что делает его человеком." В познании истины рождается новое, по-разному воспринимаемое людьми, нередко негативно, как какая-то чушь... Это имеет естественные психологические причины и является отражением того, что людьми владеет насущное и сиюминутное и тем в большей степени, чем менее они способны подняться над своими желаниями, сознавая их необходимость и пользу, которые связывают сиюминутное с общезначимым и вечным, заложенным в нашей сущности.

1.1. Кто, зачем и как ищет истину и смысл?

Истину ищут все: ученые и политики, исследователи и практики, дети и старики. ИСТИНА, как "соответствие знания действительности" (энциклопедич.), или иначе, - знания, соответствующие действительности, труднодостижима и сколько жив человек, столько будет он искать истину и постигать смысл происходящего, в том числе, в нем самом. Более того, каждый человек, начиная жизнь как бы "с чистого листа", вынужден искать и постигать то, что сделали до него другие, чтобы встать на их плечи и видеть дальше, чтобы жить лучше. Не всем это удается и некоторые люди за свои лень и ошибки платят здоровьем и даже жизнью. Как важно помочь каждому человеку сделать верный выбор, и как тут не вспомнить о человековедении, важнейшая задача которого в этом и состоит! Человек является неотъемлемой частью природы со своей сущностью, которую надо познавать, чтобы затем следовать ей для собственного блага. Имея разум, человек в процессе самопознания и при благоприятном развитии способен сознавать свою сущность и самореализоваться с пользой для себя и с высшей пользой для всех. К сожалению, эта самая важная задача жизни пока не стала актуальной для всех людей по ряду причин и прежде всего потому, что ее решению не учат, и каждый человек решает в меру сил или скорее не решает ее и масса проблем жизни - тому подтверждение. Люди застревают в рутине повседневности и мечутся между своими желаниями и необходимостью, пытаясь найти и не находя их равновесие... Многое препятствует этому, но прежде всего неумение воспользоваться тем, что дала природа каждому человеку - разумом и его способностью искать и находить оптимальные и кратчайшие пути к цели. Человековедение и воспитание сообразно сущности помогут людям научиться желать и делать то, что необходимо и полезно, и искание истины перестанет быть уделом одиночек-энтузиастов. Этим станут заниматься многие - и разумное, доброе, вечное, теперь доступное немногим, как и искание истины, станет насущным для всех!

Искание истины - непростая задача потому, что человек может только приближаться к ней, а этот процесс бесконечен, и потому, что у каждого человека - свой собственный опыт, свое представление об истинности того или иного явления или факта. Претендуя на то, что их личное мнение является истинным, некоторые пренебрегают необходимостью доказательства его истинности и морочат голову другим, таким же легковерным, как и они сами. В результате, и это - характерная картина для гуманитарной сферы, в частности, для философской антропологии, происходит накопление разнообразных и разнородных представлений, которые отнюдь не приближают к истине - пониманию сущности человека, а отдаляют от нее. Действуя от противного, естественно пойти другим путем и искать истину не умозрительно и субъективно, а объективно, системно и доказательно. Примером системного и конструктивного подхода к изучению и определению человека является наше человековедение, а в качестве образца научного отношения к истине можно рекомендовать работу А.А. Красилова "Что такое истина?" Ниже приводится введение к ней, из которого видно, как много условий надо выполнить, чтобы то, что мы считаем истинным, было действительно таковым...

"Истинное утверждение создает комфорт. Из истинных утверждений можно строить другие истинные утверждения. Может быть, поэтому человек занят поиском истины. Часто поиск истины определяет цель материальной, энергетической или информационной деятельности человека. В информационной деятельности целью может быть формулировка понятия истины так необходимая для реализации поиска истины. В этой деятельности формулировка понятия истины должна предусматривать подцели определения понятий, в которых будет определено понятие истины. Процедура определения может оказаться бесконечной. Можно считать плодотворным поиск истины, если начать с простого описания истины и установления взаимосвязи понятия истины с другими понятиями. Важно фиксировать язык, на котором строится определение. Язык и устанавливает взаимосвязи понятий. При этом важно помнить, что истинно в одном языке, может оказаться ложным в другом языке. Язык может быть естественным или формальным. Тот и другой язык определяет, по крайней мере, две исходные категории: термины и лексемы. Кроме рабочего языка, на котором формируются утверждения, необходимо рассматривать язык описания языка или метаязык, на котором определяется рабочий (объектный) язык. Метаязык должен быть описан в объектном языке. Тогда можно находить смысл термина метаязыка.

Определение должно быть в самом языке, который рассматривает понятие истины. Оно должно самообслуживаться и не прибегать к метаязыку. После определения понятия истины необходимо определить объем этого понятия. Объем может оказаться большим, тогда поиск истины будет более успешным. Имеется некоторое число форм определения понятия, они будут применены к определению истины. Каждое понятие выражается парой: имя (термин понятия) и значение (текущий смысл понятия). Истина проистекает из любого определения объекта (они обычно даются без доказательства). Истина или истинное утверждение как понятия состоят из имен терминов и значений - лексем, определяемых в языке. Имя ИСТИНА имеет значение истина, как лексема языка. Требование истинности утверждения может привести к поиску условий истины. Задача определения или логического вывода условия при этом является важной. В процессе вывода можно обнаружить противоречия, которые аннулируют поиск и все, что с ним связано. Поиск должен начаться заново. Противоречия не позволяют выполнить главное - это определить значение или смысл понятия и утверждения. Можно считать, что процесс, не приводящий к противоречиям, позволяет определить сущность понятия или утверждения.

1.2. Новое: прогресс и консерватизм

Представляется, странным, что все новое, прогрессивное весьма часто вопринимается людьми не только без восторга, а настороженно, с недоверием и отторжением. Однако, и такова жизнь, новое далеко не всегда прогрессивно, не все люди в состоянии определить истинную ценность - необходимость и полезность нового, наконец, новое нередко требует серьезной перестройки существующего и для его внедрения нужны большие средства. В таких обстоятельствах естественно к новому относиться критически с известной долей консерватизма, впрочем, не слишком большой...

Мысли выдающихся писателей и ученых о новых идеях и открытиях:

Изобретай, и ты умрешь, гонимый, как преступник; подражай, и ты будешь жить счастливо, как дурак! Оноре Бальзак

Новая научная истина прокладывает дорогу к триумфу не посредством убеждения оппонентов и принуждения их видеть мир в новом свете, но скорее потому, что ее оппоненты рано или поздно умирают и вырастает новое поколение, которое привыкло к ней. М. Планк

В шутку замечено, что все великие открытия переживают три этапа. Вначале о первооткрывателе говорят: "Он с ума сошел", потом - "В этом что-то есть", а в заключительной стадии - "это же так просто". Словом, получается, как у той не лишенной юмора школьницы, которая заявила: "Бедные гении, они вынуждены были открывать то, что мы проходим в школе".

Фактором, притягивающим к старым парадигмам, является так называемый "эффект ореола", которым всегда окружены научные авторитеты. Гипноз великого столь велик, что люди, не задумываясь, следуют его предписаниям. Но авторитеты владеют сплошь и рядом старыми парадигмами. Это не обязательно те законы, которые открыты именно ими, но они разделяют их, принимая в качестве образца научного мышления. Оттого неизбежны конфликты. Из книги А. Сухотина: Парадоксы науки. М., 1978.

Есть роковая неумолимость: чем крупнее открытие и значительнее грозящие перемены в науке, тем отчаяннее сопротивление, обрекающее новое на бесплодное существование в ранге невостребованных знаний.

Бесспорно, что бороться станут лишь с тем, что в самом деле ново, значительно. Зачем же воевать с пустотой? Поэтому приходится согласиться, что пробным камнем выдвигаемой теории является ее способность выдержать не просто критику, но более сильные бури - осмеяние, преследование и даже войну на уничтожение.

Судьбоносные идеи часто обречены пройти испытание на выживаемость, доказать свою небесполезность в пылу сражений. Однако в этом тоже должна выдерживаться своя пропорция. Борьба пусть идет, но пусть она состоится по канонам чести и вершится в кругу теоретических столкновений, по правилам игры, написанным наукой.

Обычная схема движения большого открытия проходит три этапа: замалчивание, неудержимая критика, наконец, признание. Безусловно, есть конкретные вариации. Но эта сквозная линия практически выдерживается всегда. Из книги А. Сухотина: Превратности научных идей. М., 1991

Мало убедиться в своих идеях для самого себя - их нужно передать другим людям. Люди могут не понять, отбросить и даже подвергнуть насмешкам и поруганию новые идеи и выводы. Это могут сделать в первую очередь свои же коллеги - ученые, убежденные в незыблемости своих взглядов, в своей академической непогрешимости, мещане в академических креслах и на профессорских кафедрах. А. Александров

1.3. Сиюминутное и вечное

Эта тема возникла на нашем сайте уже во второй раз (См. ситуацию 3.36 на странице "Мировые события и человек") и, разумеется, не случайно. Заметим, что первая разработка этой темы была осуществлена нами спонтанно без проработки имеющихся материалов в ответ на возникший интерес к ней, что отнюдь не делает ее неглубокой и слабой. Начав работу над этой страницей и дав такой запрос в нескольких поисковиках интернета, мы получили столько и такой разнообразной информации, что стало ясно, - во-первых, эта тема гораздо богаче и шире, чем мы представляли, и во-вторых, она так часто и по разным поводам упоминается, что захотелось в ней получше разобраться и привлечь материалы других авторов для иллюстрации ее нюансов и неоднозначности. Прежде всего вспомним контекст нашей первой разработки, который состоит в том, что многие люди живут короткими циклами в частном и сиюминутном и не поднимаются над ним, чтобы соприкоснуться с общим и вечным для своей же пользы. Но зачем подниматься над насущным, повседневным? Может быть затем, чтобы видя дальше-вперед, лучше жить в настоящем. Подняться, чтобы увидеть лучшую дорогу и обойти препятствия, чтобы подумать, хорошо ли ты живешь и действуешь и нет ли лучшего пути? Но, чтобы так делать, надо иметь разум, с помощью которого можно определить, что для тебя хорошо и плохо, и науку о законах жизни, себя и мира вокруг, которая научит действовать сообразно своей сущности и выражающих ее необходимости и пользе.

Весьма показательны в этом смысле действия многих в современном кризисе: люди думают о том, как выйти из кризиса, что так естественно и вроде логично, но не думают о том, как жить без кризисов?.. Последнее, далеко неоднозначно, - чтобы выживать, действительно, надо думать, как выйти из кризиса, но на этом не надо останавливаться!.. Почему этого не происходит? Да потому, что люди живут насущными потребностями, сиюминутным и не хотят подниматься над ним. Почему же не хотят, ведь это необходимо для достижения их большей пользы? Потому, что не сознают этого ибо недостаточно разумны. Но люди не рождаются, а становятся разумными и лишь единицы способны своим разумом подниматься над сиюминутным, чтобы, соединившись с миром и вечностью, увидеть контуры лучшей жизни и пути к ней... Очень многое в жизни людей зависит от воспитания и педагогической основы, на которой строилось их развитие и образование. К сожалению, теперь процесс воспитания и образования отнюдь не способствует эффективному развитию человека и его разума. Неразумность происходящего и торжество выгодно-сиюминутного, длящегося уже целую вечность, породила не только естественное ожидание апокалипсиса, но и его вероятность, возрастающую с ухудшением экологической ситуации в мире и финансово-экономическими проблемами. Впрочем, лишь немногие сознают небезопасность происходящего и необходимость перемен прежде всего в воспитании и образовании людей, не говоря уже о науке - человековедении, с помощью которой это можно будет сознавать и делать эффективно, соприкасаясь с вечностью.

Ниже следуют материалы двух замечательных авторов, каждый из которых оригинален и интересен по-своему в раскрытии темы сиюминутного и вечного, которые пересекаются не только с тем, что мы сформулировали выше на этой странице, но и с другими темами и материалами сайта. Познакомьтесь с ними и мы надеемся, что они не оставят вас равнодушными.

Максим Кронгауз. О высоком и вечном, низком и сиюминутном

Дискуссия об образовании гремит, шумит, а иногда и шипит последние лет этак пятнадцать, то есть фактически с начала перестройки. Правда, в последние годы она приобрела совершенно определенное направление. О чем спорим? О том, сколько лет учиться или как поступать в университет, кому давать или кому не давать взятки. Безусловно, темы важные, но, как бы это сказать, практические и внешние по отношению к самому образованию. Значительно более редки споры о содержании образования, и касаются они в основном истории. Что писать о советском периоде? как оценивать перестройку? В действительности же, проблема эта общая - затрагивает она все предметы. Примеры же проще приводить из гуманитарных областей. Так интереснее и как-то понятнее. Итак, чьи стихи учить в школе: Лермонтова или Бродского (или, для большей наглядности, - Пригова)? Кого проходить: Тургенева или Пелевина? Чью деятельность подвергать исторической оценке: Петра, Ленина, Горбачева или Путина? Преподавать латынь и древнегреческий или разговорный английский (лучше - американский вариант)? На уроках русского сообщать количество падежей или учить писать рекламные тексты? Короче говоря, чему учить: вечному или актуальному, ценному (точнее, бесценному) или полезному? Ответ романтиков и идеалистов: "всему" следует отбросить сразу. Программа не резиновая, и все в нее не влезет. Хотим актуального - придется пожертвовать чем-то вечным. Хотим вечного - придется обойтись без актуального. Так что выбор - хочешь не хочешь - придется делать. Как ни странно, с вечным дело обстоит гораздо проще. Оно за многие века, да простят мне неудачное выражение, как-то отстоялось. В культуре и в гуманитарных науках сложилась определенная система ценностей и определенная иерархия. Ну, глупо спорить, Пушкин ли первый поэт России и наше ли Александр Сергеевич все, даже если вы больше любите стихи Лермонтова или Пастернака. Глупо спорить с тем, что Шекспир - это Шекспир, а Гомер - Гомер, именно в том смысле, как их интерпретирует культура, пусть даже на самом деле Шекспир - это Бэкон, женщина или два, а то и три человека, а Гомера вообще не существовало. Мировая культура достаточно устойчива, и переоценивать с эстетической точки зрения ее компоненты и фрагменты не имеет большого смысла. Как говорила Фаина Раневская о Джоконде, она уже сама может выбирать, кому нравиться, а кому не нравиться. Доказать миру, что Джоконда не имеет эстетической ценности, а Лермонтов лучше Пушкина, по-видимому, уже не удастся.

Для школьного образования эта ситуация подходит почти идеально. Известна сумма знаний, признанных ценными, и есть сложившая иерархия ценностей. По существу в культуре, хотя это не спорт, существует первый поэт, первый художник, первый романист, первая тройка поэтов, или, говоря более корректно, - поэты первого ряда, второго и т.д. Временем отобраны лучшие деятели культуры, наиболее значительные произведения и, наконец, сформировано устойчивое мнение о них. Чего еще желать педагогу! Культура сама пишет программу и подсказывает учителю нужные слова. С вечным и высоким есть только одна проблема. Чем менее актуально знание, чем дальше оно удалено от нас по времени, тем меньше мотивации им овладевать. То есть если человеку нравится учить языки, он и древнегреческий, и санскрит выучит с огромным удовольствием, а если ему нравится поэзия, то будет сам читать и Тютчева, и Пастернака. А вот если ученик равнодушен к некоторой деятельности, то без мотивации актуальностью или полезностью он к знанию и не притронется. Вот и читают Толстую больше Толстого, потому что первая в моде, а второй всего лишь вечен. И английский такой школьник будет учить, превозмогая нежелание, потому что без английского теперь никак. Однако очевидно, что просто заменить все общезначимое на актуальное невозможно. Во-первых, так мы потеряем культуру. Во-вторых, актуальное труднее отбирать. В-третьих, актуальное и преподавать, и учить, как ни странно, сложнее. Отбирать актуальное трудно потому, что не всегда есть четкие критерии отбора. Скажем, с английским языком все ясно. Он практически стал международным и необходим очень многим людям. А вот современные литературные вкусы у всех разные. Кого же счесть достойным школьной программы? Еще сложнее с историческими персонажами. Уместно ли нам сейчас оценивать президента Путина, а американцам - президента Буша, или стоит подождать пару десятилетий, а лучше - лет сто? История, как и культура, должна "отстояться". Политическая, литературная или любая другая мода скоротечны, и оценивать человека или явление лучше, когда мода на них прошла. Следуя политической моде, Клинтона следовало то хвалить, то страшно ругать (равно как и Горбачева с Ельциным), а следуя моде литературной - то вставлять в программу, то выкидывать из нее Толстую, Сорокина, Пелевина, а может, и Липскерова. И преподавать актуальное, как я уже сказал, чрезвычайно трудно, поскольку по поводу актуального не существует единого и общепринятого мнения. Навязывать оценку вечного - это культурная норма, навязывать же оценку чего-то близкого - это насилие над чужим вкусом. Все это означает, что каждый учитель должен формировать собственное мнение, а это в целом принципиально невозможно (не всякий учитель литературы следит за современным литературным процессом), а в отдельных случаях просто опасно (в одной школе учитель истории за Ленина и коммунистов, в соседней - за Ельцина и демократов). Преподавать актуальное школа далеко не всегда готова.

Тем не менее актуальное потихоньку теснит вечное, но важно, чтобы этот процесс был медленным. Упреки, что школа отстает от жизни, безусловно, справедливы, но в то же время, на мой взгляд, неверны по сути. Школа и должна отставать от жизни. Она должна быть консервативнее жизни, особенно такой стремительной, как сейчас. Иначе порвется связь между жизнью и культурой и между поколениями, что, впрочем, сейчас отчасти и происходит. Кроме того, надо помнить, что актуальным знанием дети и взрослые овладевают не только и не столько в школе. Оно приходит из разговоров с друзьями и родственниками, из телевизора, из газет. Никто не учит наших детей в школе року и рэпу, а они знают про это лучше, чем про Чайковского и Бетховена. Вечное же существует постоянным фоном, оно есть, но про него почти не говорят. Действительно, часто ли взрослые люди обсуждают между собой стихи Пушкина (речь не идет о пушкинистах, это особая статья), а вот что-нибудь лестное или нелестное о Марининой или Пелевине в читающих семьях обязательно скажут. Потеря фоновых знаний - вещь крайне неприятная в культурном отношении, это и называется "терять свои корни". С другой стороны, существовать только за счет фоновых (вечных) знаний умеют очень немногие. Необходим компромисс, достичь который чрезвычайно сложно. Банальность состоит в том, что школу и содержание образования необходимо менять, но делать это следует медленно, хотя бы ради учителей и ради нас самих, чтобы мы понимали наших детей, а они - нас. P.S. Конечно, слова "вечное" и "актуальное" весьма условны. Иногда "вечное" - это просто привычный элемент культуры или быта, который неизбежно вытесняется техническими достижениями или новинками. Например, я был рад, когда мне, наконец, разрешили писать шариковой ручкой и когда в школе отменили уроки правописания. Действительно, русская культура сильно отличается от китайской, и, по-видимому, каллиграфия не является для нее важной и обязательной составной частью. Хотя я знаю многих людей, расстроенных и раздраженных исчезновением культуры письма. Теперь же, когда меня спрашивают, чему учить детей в первом классе на уроках русского языка, я уверенно отвечаю: - В Москве - печатать на компьютерах. Хотя... Может, и не надо. Либо уже умеют, либо потом сами научатся. А вот где их, кроме школы, научат писать ручкой?

Лев Максимов. Сиюминутное и вечное

В студенческой аудитории вызывает большие трудности ответ на казалось бы простой вопрос: что является основной функцией человека? Трудность с ответом на этот вопрос объясняется чаще всего тем, что в силу молодости большинство студентов ещё не задумывались над проблемой, что же только человеческого имеется в человеке. Думаю, что этим вопросом не часто задаются и многие взрослые люди. Присмотритесь внимательно к себе, проанализируйте свои поступки и мысли, что вы заметите? А заметите вы прежде всего СИЮМИНУТНЫЕ проблемы (еда, одежда, жильё, налаживание отношений с окружающими, деньги, любовь, развлечения на сегодняшний вечер и т.п.), которые окружают вас, не дают оглядеться, требуют немедленных действий, отнимают почти всё ваше время. Но ведь это всего-то проблемы сохранения жизни и получения удовольствий в ней и ничего больше. Так что же, человек как существо разумное появился на Земле только для того, чтобы самосохраниться и наслаждаться? Чем такая жизнь отличается от жизни крысы, лошади и любого другого животного нашей планеты? Перед нами постоянно маячат две проблемы: а) проблема предназначения человека и б) выяснение того, что имеется неживотного в нас. О первой я как-нибудь поговорю в другой раз, а вот вторая может быть переформулирована следующим образом: может ли вырваться человек из круга обыденных сиюминутных проблем с сферу истинно человеческой деятельности. Как сталкиваются в каждом из нас сиюминутное и вечное, человеческое и животное вы можете почитать в следующей ниже статье.

К высокому, прекрасному стремиться
Житейские дела мешают нам,
И если благ земных нам удалось добиться,
То благо высшее относим мы к мечтам.
Гёте «Фауст»

В гостинице небольшого посёлка, где мне довелось ночевать, на стене предоставленного мне номера висела картина, вернее, копия картины Айвазовского, на которой огромные лохматые волны готовы поглотить нечто в виде разрушающегося плота с семью людьми, отчаянно борющимися за свою жизнь. Люди эти решают в данный момент (сейчас) одну единственную проблему – проблему выживания. Окружающий нас мир и события, происходящие в нём, непосредственно влияют на наши органы чувств и тем самым постоянно погружают нас в «сейчас», порой делая его как бы единственным временем для человека. Сейчас я хочу есть, пить, согреться, излечиться и т.п. Сейчас я болею, сейчас я пугаюсь, переживаю, радуюсь, страдаю, мечтаю. Однако следует давать себе отчёт, что указанные переживания возникают чаще всего по поводу неглавного, то есть по поводу того, что не относится непосредственно к судьбе человека, к его внутренней духовной жизни, смыслу его существования. Тем не менее «сейчас» нас держит мёртвой хваткой. Оно реально, ощутимо, очевидно и в то же время далеко не всё в нём существенно и истинно, многое искажено самим нашим восприятием. Дело в том, что, находясь в настоящем времени, мы находимся в мире явлений, в мире страхов и иллюзий по поводу главным образом проявлений сущностей вещей и событий, а не непосредственно под влиянием самих сущностей. Сейчас, если я голоден, я думаю не о еде, а о чём-нибудь вкусненьком и подобным образом я размышляю сейчас не о тепле, а о модной и новой одежде, не о чистоте, а душистом мыле и собственном внешнем виде, не о деле, а о том, когда оно начнётся и окончится и что мне даст, не об отдыхе, а о месте, где его можно провести, не об общении с окружающими, а о том, что я им скажу, что они обо мне подумают и т.п.

Всё это «сейчас». Оно привлекает нас, оно понуждает его замечать, его переживать, о нём думать. Оно не даёт нам ни на миг покоя, не позволяет сосредоточиться, подумать о чём-то важном, главном, существенном, ответить на фундаментальные вопросы смысла бытия, собственного предназначения. И мы чувствуем, что, лишь избавившись от такого «сейчас», мы в состоянии увидеть или осознать вечное, лишь в этом случае мы можем загля-нуть внутрь себя, мы можем заметить мировые связи, мы можем начать познавать Истину. Получается, что «сейчас» загораживает нам Мир, самих себя и Правду. Преодолевая подобное «сейчас», Гераклит отказался от царского трона, Кант не стал создавать семью, многие истинные мудрецы и святые стремились к преодолению желаний. Гаутама уединился в лесу, Мухаммед укрылся в пещере, Диоген жил в бочке, Христос неизвестно где находился тридцать лет. И только уйдя от сиюминутных проблем, они смогли познать Правду, после чего, возвратившись к людям, имели право и основание учить. Но те граждане, к кому они обращались со словом правды, были в большинстве своём погружены по горло в «сейчас», им было потому не до вечного и истинного. Они понимали, что их учат правде, но не могли жить по ней, ибо их одолевали сиюминутные проблемы, они думали, как бы день прожить да ночь продержаться. «Человек, - утверждал Паскаль, - несомненно, сотворён для того, чтобы думать: в этом и главное его достоинство, и главное дело жизни, а главный долг в том, чтобы думать пристойно. И начать ему следует с размышлений о себе самом, о своём создателе и своём конце. Но о чём думают люди? Вовсе не об этом, а о том, чтобы поплясать, побряцать на лютне, спеть песню, сочинить стихи, поиграть в кольцо и т.д., повоевать, добиться королевского престола, и не на минуту не задумываться над тем, что это такое: быть королём, быть человеком…» (Цитирую по Неклесса А.И. Трансмутации истории. //Вопросы философии. 2001. №3, стр.198).

Вот и у Айвазовского в бурю в море 7 человек «сейчас» решают одну важнейшую для них проблему – спасти свою жизнь. Для них это «сейчас» важней всего. Но можно же и философски взглянуть на ситуацию, хотя это многим покажется циничным: почему они так страстно бьются за жизнь, когда им хорошо известно, что они всё равно когда-то умрут? Ведь самая продолжительная жизнь ничем не отличается, по мнению, например, Марка Аврелия, от самой короткой. Почему же они в таком отчаянии? Может быть, впереди их ждёт жизнь, которая окажется хуже смерти? Может быть, они подчиняются предписанию высшей закономерности, наделяющей их определённым сроком жизни, который они и хотят инстинктивно реализовать? Они же не могут в данный момент думать ни о чём, их охватил страх, они боятся боли, и мы можем их понять, ибо действовали бы точно так же перед угрозой гибели. В минуты же спокойного «сейчас» человек способен связать свои сиюминутные проблемы с вечными, он может эту связь объяснить теоретически. Но он всё равно на практике в подавляющем числе случаев не в состоянии прорваться сквозь проблемы «сейчас» к Вечной истине и правде. Он не в силах задуматься, осмыслить и понять сущность бытия, будучи погружённым в проблемы «сейчас». Так, когда же он действительно живёт, живёт именно как человек, то есть мыслящее существо? Может быть, тогда, когда ему жмут ботинки, его мутит, когда он подаёт команды, когда он защищается от холода или жары, потребляет то, чего нет у большинства. Или же индивид ощущает человеческую жизнь только в том случае, когда блаженствует в отличной сауне или на курортном пляже, сидит за богатым столом и пьёт изысканные вина? Или, может быть, он живёт действительно по-человечески тогда, когда отбрасывает подобные «удовольствия» и переживания как «важные», значимые, поднимающие его в глазах окружающих. Когда он думает о Вечном и основном, когда душа его «ищет того, что истинно и вечно», когда исключительно это истинное и вечное становится его жизнью, повседневностью, его «сейчас»?

Перед каждым нормальным человеком когда-то непременно встаёт вопрос о том, что такое истинная жизнь, каковы его истинно человеческие, неживотные функции? Если я каждый день готовлю, стираю, делаю ненужные мне (а то и никому) вещи на работе, ем, пью, развлекаюсь, беспокоюсь о том, что от меня не зависит; и всё это только потому, что подобное принято в обществе или нужно с необходимостью делать, то живу ли я? Разумеется, живу, но что это за жизнь? Является ли подобная жизнь воистину человеческой? Ежеминутные внешние проблемы и возникающие насчёт их мысли не позволяют человеку углубляться в себя. Они вынуждают его переживать и соображать, ловчить и выкручиваться, решаться и сомневаться, короче говоря, суетиться, бежать неизвестно куда, двигаться без направления, существовать исключительно в мире внешних проблем и обстоятельств, плыть без руля и ветрила в потоке собственного сознания. Что может вырвать человека из этой постоянной круговерти? Что может толкнуть его к размышлениям, к попытке взглянуть на жизненный поток со стороны, побудить к стремлению понять всё происходящее и себя в этом всём? Может быть, отвлечься от суеты возможно усилием воли, что и делали многие мудрецы? Но ведь и воле нужен толчок. Необходимо же по какой-то причине захотеть сперва отгородиться от сиюминутности, абстрагироваться от неё, то есть, оставаясь в повседневности, перестать думать преимущественно о ней. Какую-то роль в этом деле играет знание. Но чтобы и его приобрести, снова необходимо волевое усилие.

Мне представляется, что начало обращения человека к самому себе, к философским размышлениям о бытии коренится в самой этой жизненной сиюминутной суетности и в человеке, опущенном в неё. Конечно, сама повседневность не позволяет личности сосредоточиться и мыслить, мешает этому, но в этой же повседневности имеются сиюминутные дела, которые человек хочет делать, которые ему доставляют удовольствие. Тогда, может быть, истинная (человеческая) жизнь – это получение удовольствий от чего бы то ни было и больше совершенно ничего? В таком случае получается, что, когда я готовлю с удовольствием, ем и пью с наслаждением, купаюсь в блаженстве любви, решаю проблемы с интересом, работаю с охотой, сажаю картошку с радостью, пишу, потому что хочется именно тогда я и живу? Главное, что, получая удовольствия, я слушаю себя, я чувствую себя, в конце концов, я ощущаю себя уникальным человеком. Именно радости таких жизненных эпизодов я запоминаю, и они потому образуют мою действительную личную историю. «Мы ищем надобность в удовольствии тогда, когда страдаем от отсутствия удовольствия; а когда не страдаем, то уже не нуждаемся в удовольствии. Поэтому-то мы и называем удовольствие началом и концом счастливой жизни», - говорил Эпикур. Вся остальная жизнь, то есть жизнь вне получения удовольствий, - это вовсе и не жизнь, а всего лишь подготовка к радости и удовольствиям, ожидание последних, боязнь провала надежд и огорчений от их неосуществления.

В истории личной жизни, кроме необыкновенных удовольствий, запоминаются и несчастья, катаклизмы, переживания неудач и разочарований. Исторически это тоже жизнь. Практически – это состояние отказа, сокращения времени, прекращения негативного переживания. Это не реальная жизнь, а по существу отказ от неё, непризнание такой жизни за жизнь, стремление сократить её или ещё лучше избежать. Мы всеми силами стремимся увильнуть от страдания, не замечая, что вместе с этим увиливаем от жизни вообще, стараемся как можно быстрее оставить её позади, в прошлом, в вечно запоминающемся печальном прошлом, двигаясь быстрее к новым радостям, чаще воображаемым удовольствиям. Наравне с избеганием страданий, то есть тех необходимых повседневных скучнейших и нелюбимых дел, которые не дают душе человека ничего и которые являются, тем не менее, необходимыми как условия и предпосылки выживания тела. Таким образом, имеется жизнь природная (существование) – это жизнь тела с его ощущениями и работой по обеспечению этой жизни. Такая жизнь свойственна всему живому, она является истинной, то есть осуществляемой по объективным законам природы, она представляет собой фундамент, основу для реализации другой уникальной жизни, жизни человеческой, разумной, духовной и во многом иллюзорной. В центре этой второй жизни стоит гипертрофированное, уникальное по сравнению со всем живым, человеческое ненасытное и постоянное стремление к удовольствиям. И хотя просветители ХУ111 века и маркиз де Сад доказывали, что этим стремлением нас наделила Природа, мне представляется это сомнительным, ибо Природа лелеет только соразмерное, подогнанное под условия, гармоничное, приспособленное.

Человеческое же стремление к удовольствиям столь безгранично и изощрённо, что оно не укладывается в природные рамки. Оно нарушает равновесие, оно угрожает природной жизни. Оно является излишним в биологическом смысле, и оно свойственно только одному виду животных – homo sapiens. Именно оно, прежде всего, выделяет человека из Природы и противопоставляет ей. Оно ставит себе на службу сам человеческий разум, побуждает его развитие и порой отрицает его, преодолевает разумное, выходит за его границы. Стремление к удовольствиям – смысл и высший принцип существования человека как какого-то небиологического вида. Все неурядицы жизни, все страдания в конечном счёте сводятся к состоянию лишённости удовольствий, к ощущению неудовлетворённости от имеющихся удовольствий, их ограниченности и малости в сравнении с возможными и имеющимися у других. Можно сказать, что человек – это животное, стремящееся к бесконечным удовольствиям, творящее удовольствия для себя. Человек - единственное животное, которое имеет особую форму выражения удовольствия – улыбку. Надежда на получение удовольствий – источник активности, иллюзий, идеализма, самообмана. Таким образом, постоянно думая о возможных сиюминутных прелестях жизни, погружаясь в мир фантазий насчёт удовольствий от вина, женщин и песен (П.Сорокин) и иногда реально получая эти удовольствия, большинство людей превращает свою жизнь в игру, в лёгкий флирт с окружающим миром. Они сознательно отворачиваются от глубин действительности, от себя самих как личностей с неограниченными возможностями. Они как бы соглашаются с нарисованным их сознанием существующим, с собственными маленькими радостями. Они защищают свой крошечный мир потребителей, где имеются небольшие, но реальные радости, от окружающего их большого мира, мира правды, знания и творчества. Они защищаются от судьбы, собственного предназначения, существующего как бы за пределами и над их миром.

Большинство людей, скорее всего, не хочет знать о существовании безграничного мира. Вернее, они знают, что он имеется, но они не хотят ничего знать о нём. «Меньше знаешь – крепче спишь» - вот их девиз. Они не воспринимают себя частью большого мира. И когда действительность неумолимо напоминает о себе эпидемиями, войнами, кризисами, озоновыми дырами и метеоритами, затмениями и грозными результатами человеческой изобретательности, эти люди впадают в истерику, мечутся в поисках спасителя и гибнут, как комары, поражённые химическими препаратами. Природа наделила нас стремлениями к самосохранению и удовольствиям. Однако погоня за удовольствиями сделалась целью и смыслом существования людей. Эта погоня отодвинула на второй план проблему самосохранения, принизила её значение, как бы разделила межой удовольствия и выживание. Удовольствия стали для большинства важнее выживания, они превратились в собственно жизнь, то есть в одностороннее явление, явление без сущности. Сиюминутные проблемы стали как будто бы важнее проблем бытия в целом. Те, кто думает и говорит о вечном, стали фактически изгоями. Их не хотят слушать, в их слова не желают вдумываться, их цели осмеиваются, их достоинства представляются большинству как недостатки. Такова жизнь. В ней одни наслаждаются тем, что имеют чем наслаждаться. Они полностью ушли в сегодняшние повседневные проблемы, полагая, что это и есть настоящая жизнь. Древняя китайская мудрость гласит: «Если человек оставляет свои желания и освобождается от страстей, то до конца жизни не будет у него усталости. Если же он распускает свои страсти и поглощён своими делами, то не будет спасения от бед». (Дао дэ цзин. М., 2004. Стр. 109). В противоположность таким людям другие граждане хотят заглянуть за блеск и шум явлений, хотят увидеть и узнать, что же лежит в основе этой жизни; что выше и сильней человека; что позволяет человеку быть таким беспечным и не гибнуть при этом; что неминуемо ждёт нас всех и можем ли мы, люди, управлять своей судьбой. Эти, вторые, являются людьми знающими и творящими. Ощущение мелкости, временности и ограниченности повседневных (сиюминутных) удовольствий толкает таких людей к поиску безграничных и вечных удовольствий, скрывающихся в самой безграничности и бесконечности Мира. Их немного, разрывающих паутину повседневности, желающих узнать правду. Но они охранники жизни всех, они всеобщая надежда. Они бьются в тенетах «сейчас», пытаясь их сбросить. А мы, большинство, смеёмся над ними, сильнее стягиваем для них сети повседневных проблем. Мы как будто хотим, чтобы не было исключительных, не похожих на нас личностей, чтобы все были одинаковыми; чтобы все радовались и огорчались от одного и того же, от сегодняшнего, преходящего, временного. /25.05.09/

Эта тема так нас раззадорила, что мы разработали свою версию в 7-м цикле статей, опубликована в №42 за 2010 год этико-философского журнала "Грани эпохи", которую и предлагаем вашему вниманию

Цикл 7: "От желаний к необходимости"

Об увлекающей суетности сиюминутного и труднодостижимом спокойствии и мудрости вечного

Введение

Словосочетание "Сиюминутное и вечное", как мысли и ассоциации, возникающие при его звучании, весьма интересны и неоднозначны. В нем как бы соприкасаются конечное и бесконечное, относительное и абсолютное, преходящее и вечное. На эту тему написано так много работ, среди которых немало весьма любопытных и глубоких, что, кажется, и добавить уже нечего... Но человек и его жизнь столь многообразны и динамичны, а разум пытлив, что будут писать еще и еще. Эта тема является смысловым отражением и проявлением еще невполне познанной сущности человека и в ней можно обсуждать и находить еще так много, что хватит и для нашего и будущих поколений... Если взглянуть на сиюминутное и вечное под углом зрения человековедения и сущности человека, которую оно изучает, можно увидеть их, как разные и взамодополняющие ее стороны и отображения в микромасштабе жизни человека и его насущных и повседневных дел и целого мира в бесконечности пространства и времени, которые в той или мере им воспринимаются и осознаются, пересекаются и воздействуют на него. На протяжении своей жизни человек постоянно находится между сиюминутным и вечным и индивидуальным воплощением этой альтернативы является непрестанная внутренняя борьба между его телом и духом, инстинктами и разумом, желаниями и необходимостью, знанием и невежеством, эгоизмом и альтруизмом. При этом отнюдь не обязательно пренебрегать насущным в пользу вечного ибо последнее существует не само по себе, а как позитивный собирательный опыт сущего, но необходимо и полезно жить сию минуту, помня о вечности, чтобы не только не потеряться, но и оставить в ней свой добрый след...

1. Между сиюминутным и вечным

Имея разум и будучи существом социальным, человек не перестает быть животным с его потребностями тела. Эта общность предопределяет не только его насущные потребности и заботы, но и видение себя, мира вокруг и себя в мире. Однако, в отличие от ограниченных жесткими рамками инстинктов животных люди способны сознавать свои желания, видеть себя во времени, социуме и пространстве и варьировать свои действия. Впрочем, эта способность присуща не всем и немало людей видят себя не дальше одного дня, недели или месяца и застревают в настоящем и своих желаниях, недооценивая или пренебрегая необходимостью и пользой всей - целой жизни. Людьми владеют насущное и сиюминутное и тем в большей степени, чем менее они способны подняться над своими желаниями, сознавая их необходимость и пользу. Если бы наши рассуждения были бы только интеллектуальным экзерсисом? Увы, многие сиюминутные желания и удовольствия людей, как и их избыточность, отнюдь не только не полезны, но и сокращают им жизнь... Благодаря разуму, если он достаточно развит, люди потенциально способны подниматься над инстинктивной заданностью поведения и не только анализировать, но и оптимизировать его, как в индивидуальной жизни, так и в своих социально-природных взаимодействиях. Однако, нередко люди примитивизирут свое поведение, предпочитая руководствоваться инстинктами, а не разумом. Кажется, в рациональном поведении - высшая логика жизни, оно - проявление разумной сущности человека и в этом должен быть заинтересован каждый, но жизненные цели и ценности людей ориентируют их на обогащение и достижение более высокого положения в социуме, что есть продолжение модели поведения животных в стае. Разумеется, люди неодинаковы в своем развитии и по-разному видят свои пользу и идеалы, но большинство из них редко или вообще не поднимается над сиюминутным и, тем более, не думает о разумном, добром и вечном, иначе говоря, - о лучшей жизни...

Не будет ошибкой утверждение о том, что жизнь современного человека - торжество сиюминутного. Он по природе своей должен жить насущным ибо от многого зависит: воздуха, воды и пищи, ему нужны одежда и жилище, он нуждается в общении и взаимодействии с людьми, себе подобными и противоположного пола. Он живет в тех или иных месте и этносе, зависит от многих факторов и обстоятельств, которые захватывают его с утра и не отпускают до вечера. Насущные и сиюминутные потребности и желания сопровождают человека на протяжении жизни и держат его в постоянном напряжении. У одних людей преобладает зависимость от недостатка средств к существованию и их большинство, другие, имеющие их в достатке, озабочены тем, как их лучше сохранить и приумножить. Одни хотят быть не хуже других, другие стремятся завоевать зрительские симпатии, а кто-то - и благосклонность власти. Все люди постоянно чем-то озабочены и, кажется странным и каким-то нечеловеческим, когда рядом оказывается некто, всем довольный или необеспокоенный, - таких людей считают ненормальными или не от мира сего... Люди живут насущным и мало кто из них пытается усомниться в его необходимости и целесообразности. Впрочем, с возрастом и опытом человек становится рассудительнее, обретая иногда не только способность, но и потребность к анализу и даже критике происходящего, пусть и в форме брюзжания... Ну, и во все времена были и есть люди, коих немного, склонные к созерцанию и философии и обретшие возможность проявить ее, сумев умиротворить свои тело и дух!.. Наверное, их и не нужно много, - мыслителей, пока люди так погружены в повседневность, живут сиюминутным и не сознают необходимости и пользы чего-то иного - лучшего! Да и как этого желать, когда тебя несет некий огромный многомиллиардный поток жизни на земле с его колоссальной инерцией привычного многовекового существования, который кажется неподвластным разуму человека и заданным откуда-то извне: природой ли, Богом или неким высшим комическим разумом?.. Впрочем, все в мире относительно и человек своим разумом способен сознавать свое несовершенство и преодолевать его, устремляясь к труднодоступным вершинам мудрости, сияющим в вечности.

Путь к высокому, вечному труден. Человек вышел из природы и является ее органическим элементом - он связан с ней и зависим от нее. Человек социален и, будучи частью общности, он должен это сознавать, наконец, человек смертен и разумом способен сознавать конечность своей жизни в бесконечном потоке жизни человечества. В этих соотношениях, которые непросто сознавать и, тем более, рационализировать, соприкасаются субъективное и объективное, частное и общее, настоящее и будущее, сиюминутное и вечное. Но в том и проявляется разумная сущность человека, чтобы разумом одного, другого, третьего по крупице собирать, накапливать и передавать другим людям знания о единстве человека и природы, как и о неразрывной связи индивидуального и сиюминутного с общезначимым и вечным. Этот путь постижения смысла существования и достижения его высшей пользы труден и долог, но постепенно человек обретает способность сознавать себя индивидуальностью и частью общности, отдельной песчинкой и цельным микрокосмом. Что же самое важное, человек разумный через осознание конечности и неповторимости своей жизни в бесконечном потоке жизни человеческого рода способен научиться выше ценить свою жизнь и стремиться сделать ее лучше, улучшая себя. Поднимаясь над сиюминутными желаниями и удовольствиями, человек сможет увидеть то, что отличает его от животных и возвышает над ними - способность к познанию и совершенствованию себя, без чего его жизнь никогда не станет лучше!..

2. Тело и желания, низкое и высокое

Религия учит: тело человека - средоточие порока и в своих желаниях оно греховно и примитивно. А вот душа - чиста и непорочна, если устремлена к Богу и подчиняет себе тело... В этом и ему подобных противопоставлениях заключено очень важное - тело с его желаниями и разум с идеалами существуют как бы независимо и отчужденно, как неродные, и лишь некая высшая сила способна их подчинить себе и примирить для некоей высшей пользы. Человековедение связывает это с уровнем развития и разумности человека, - чем менее он разумен, тем в большей степени им владеют желания тела и ему требуется помощь извне. И напротив - чем более человек разумен, тем более самоорганизован, тем выше его помыслы и чище желания, тем теснее связь тела и духа. Рассматривая человека в единстве тела и духа, как целое, каковым он и является, человековедение связывает их через категории необходимости и пользы, которые по-разному понимаются людьми. От рождения естественно преобладают потребности тела, выражающие их желания и связанные с ними удовольствия. По мере развития человек в той или иной мере научается соотносить их по необходимости и оценивать по степени полезности. Однако, власть удовольствий бывает так велика, а сила разума недостаточна, что люди естественно предпочитают первые - вторым, и не потому, что они такие уж плохие, - люди неотъемлемая часть этого мира, они млекопитающие и отрываться от земного, материального не всегда необходимо для них и трудно.

Просыпаясь утром и соприкасаясь в течение дня с морем забот и проблем, которые его окружают, человек погружается в них, погрязает и иногда погибает... Как, будучи зависимым от чего-то и не подчиниться ему? Оно увлекает и захватывает человека, а он и не сопротивляется до тех пор, пока у него достает терпения испытывать неудобства. Когда же терпения уже нет, он пытается найти выход из трудного положения и тогда так важно остановиться, оглядеться, приподняться над сиюминутным... Как и сами люди, их жизнь несовершенна и относительна их представлений о необходимости, - в ней преобладают потребности тела и острые ощущения, которые не всегда жизненно необходимы. Впрочем, некоторые люди, и чем более они разумны, тем в большей степени, способны анализировать свои потребности и желания и даже предвосхищать то, что хочется сделать, во-первых и сознавать их пользу или вред, во-вторых. Однако, это не всегда связывается с их сущностью и выражающими ее необходимостью и пользой. Отсутствие единого и общезначимого представления о сущности в единстве тела и духа человека имеет следствием многообразие представлений о пользе и идеалах, отражающих высоту и иерархию его устремлений и деяний, индивидуальных и социо-природных. Идеалы человека, как и он сам, дуальны и противоречивы, выражая его духовную и телесную ипостаси...

В силу своей природы идеалы формируются и существуют в сознании людей и их значение и воздействие велики настолько, насколько люди способны их сознавать. Несмотря на то, что идеалы показывают высшую цель человека, значение их в жизни относительно его разумности и жизненной ориентации. Проблемы современной жизни свидетельствуют о том, что ценностная ориентация человека еще далека от его идеалов и в конечном счете является производной его развития и духовности и вместе с ним будет совершенствоваться, отражая процесс гармонизации его духа и тела и единения с окружающим миром людей и природы. Сущность человека - в гармонии тела и духа, но примитивы желаний тела и высокие идеалы, несмотря на противопоставление взаимосвязаны и формируются в разуме, который относителен его развития и сущности. В такой же связи находятся сиюминутное и вечное, которые отнюдь не противоположны, а комплементарны, являясь отражением и двумя сторонами одной жизни человека. Сиюминутное - то, что здесь и сейчас, а вечное - то, что вокруг и всегда. Между ними - разум и жизненный опыт. Чем больше и положительнее опыт и выше разум, тем ближе человек к идеалам - вечности. Весь человек: и его тело в гармонии метаболизма и отношений с другими людьми и природой, и дух-разум, сознающий его сущность и помогающий человеку в ее познании и действии, сообразном ей! Человек един и, если он живет своими желаниями и чувствами, не слушая или не слыша разум, то он таков есть - не развит и не разумен. Напротив, если человек духовен или разумен, он владеет своими чувствами, желает и делает то, что необходимо и полезно. Идеалом человека разумного является следование своей сущности в осуществлении жизненной необходимости для достижения высшей пользы - улучшения всего вида. А это возможно только в гармонии тела и духа, человека и мира людей и природы. И чем более гармоничен человек, тем более сиюминутное будет возвышать его, приближая к высокому и вечному!

3. О необходимости сиюминутного и пользе вечного

Как бы ни были высоки его идеалы, человек не может пренебрегать сиюминутным, - являясь соединением духа и тела или, иначе говоря, животным с разумом, он естественно сознает и насколько возможно реализует свои животные физиологические потребности для самосохранения. И без этого нет человека, что означает не отрицание в принципе сиюминутного и потребностей тела, а выбор из них жизненно необходимых. То есть, перестав быть животным, инстинкты которого в основном определяют его поведение и, используя разум, он должен желать необходимое и полезное, организовать и рационализировать свою жизнь и ее ресурсы для более полноценного решения задач существования. Можно предположить, что со временем сиюминутное, насущное будет становиться все более разумным и природосообразным и о нем никто не будет говорить критически или высокомерно, как о чем-то низком, неполноценном и недостойном человека. Другое дело, что в современном насущном много рутины и несообразностей, - ради хлеба насущного одни перешагивают через свои способности и идеалы, другие, не имея открытых возможностей удовлетворения потребностей, становятся на преступный путь, третьи злоупотребляют удовольствиями и вредят себе и окружающим. А за всем этим просматривается мысль о том, что надо сиюминутно стремиться жить разумно, с большей пользой - индивидуально, в социуме и природе. И весьма показательно в этом смысле то, как решается людьми насущная задача продолжения рода.

В животном мире продолжение рода и естественный отбор в основном построены на силе - выживает и продолжает род сильнейший. У людей много общего с животными в продолжении рода, но, благодаря экономике, науке и медицине, этот процесс проходит в более благоприятных условиях и естественный отбор постепенно заменяется рациональным, впрочем, крайне медленно, не везде и во всем. Более того, в последнее столетие задача продолжения рода решается людьми во все меньшей степени - у цивилизованных народов снижается рождаемость, институт семьи и брака отнюдь не процветает, отношения между полами неоднозначны, они все менее строятся на любви и более - на сексе, а человечество растет в основном за счет развивающихся стран, - желтой и черной рас. Возможно, в этом есть какой-то смысл, - может быть он в свежей струе обновления, а можно смотреть на происходящее иначе, например, как на примитивизацию половых отношений в сексе и его чрезмерном выпячивании вследствие несообразного сущности и жизненной необходимости поведения и неисполнения людьми важнейшей задачи продолжения рода. Явление чрезмерной сексуальности человека, не имеющее аналогов в животном мире, как верно подметил З. Фрейд, связано с упрощением решения задачи самосохранения, оставляющей ему много сил и в случае примитивизации желаний или их гипертрофии способствующей увлечению сексом. Все это было бы хорошо, если бы не было демографических проблем и население нормально воспризводилось... И вот здесь должен был бы включиться разум и помочь людям осознать необходимость и не просто продолжения рода, а рационального, обеспечивающего воспроизводство с улучшением генофонда. Последнее невозможно у животных, но возможно и необходимо у людей, только тогда в сиюминутном, связанном с отношениями мужчин и женщин, должна зазвучать другая песня, - не однодневка случайной связи и похоти, а нечто более серьезное и разумное, сообразное их сущности и связывающее с основами бытия и бесконечностью жизни на земле...

В отличие от животных у человека есть высшие цель и польза - улучшение всего его вида. Кажется, сказать так применительно к сфере интимных отношений людей, значит забыть об инстинкте и чувствах, столь сильных, что люди не могут им противиться и вполне сознавать?.. Отнюдь, только и не надо ничему противиться, а вот сознавать смысл того, что делаешь, надо всегда, ведь ты - человек! Впрочем, это слишком высоко для многих, но ни для кого - не чуждо, потому что у каждого есть голова на плечах, которая должна хорошо делать свое дело... Что же это за дело такое? А если коротко, то - относиться к сиюминутному, как безвозвратно уходящему, и стараться прожить его как можно лучше, сообразуясь со своей сущностью! Так. Ну, если переоценку сиюминутного еще как-то можно понять, хотя и не просто, то что означает жить сообразуясь со своей сущностью? Последнее возможно тогда, когда хорошо знаешь, что ты есть, что можешь и должен, и что для тебя необходимо и полезно, как индивидуума, части общности и всего человечества. Но, что это такое и почему этого не знают люди и не говорят об этом детям, как и не учат их делать то, что необходимо и полезно. Ответ неожиданный - люди в массе своей не сознают необходимости и пользы этого и потому не хотят этим заниматься. Ну, и как к этому относиться, если не философски, как к сиюминутному и преходящему с нашим развитием и совершенствованием. Но человек развивается и совершенствуется естественно и, кажется, не стоит вмешиваться в этот процесс? Насилием не стоит, а разумно - через познание и все более эффективную реализацию сущности человека, постепенное осознание своей высшей пользы и ее осуществление - жизненно необходимо... Исторический опыт способствует пониманию того, что процесс развития имеет свою внутреннюю логику, а люди не изменят своего поведения до тех пор, пока не захотят это делать. Становится все более очевидным, что решена эта проблема может быть только разумными, а не силовыми действиями и ее решение невозможно без науки о познании и реализации сущности человека. Человековедение призвано помочь человеку жить разумно в соответствии со своей природой, действуя все организованнее и рациональнее используя жизненные ресурсы, гармонизируя дух и тело в их взаимодействии между собой и с окружающим миром и связывая частное и насущное с общезначимым и вечным.

4. Как приподняться над сиюминутным и соприкоснуться с вечным?

Природа так устроила, что человек - самое сложное и совершенное ее творение - не рождается таковым, а становится и происходит это довольно долго. Далеко не всем удается реализоваться вполне в силу разных неблагоприятных обстоятельств, одно из которых состоит в том, что людей этому не учат. Впрочем, последнее вторично, а первично то, что жизненные ценности людей теперь состоят в другом - обогащении и власти, для достижения которых не столь важны самопознание и совершенствование, сколько своекорыстие и нацеленность на деньги, изворотливость и предприимчивость. Та самая сиюминутная, ближайшая выгода - заветная мечта многих и в первую очередь не самых развитых и совершенных людей, ведет их по жизни, в которой разумное и совершенное, доброе и вечное - категории абстрактные и невостребованные. В среде таких людей рассуждения о сиюминутном и вечном могут не найти отзвука, если вообще имеют смысл... Можно ли и как позитивно влиять на это? Наверное, но при этом надо сознавать, что быстро и существенно улучшить то, что есть сейчас, весьма сложно. А вот о будущем подумать стоит, тем более, что в отсутствие высоких и сообразных сущности ориентиров у людей накопилось столько проблем, что очевидно не случайны регулярные упоминания об апокалипсисе и неуверенность многих в своем будущем. Коль скоро в будущем предстоит жить нашим детям, то было бы естественным помочь им становиться лучше и научить более разумной и совершенной жизни. На этом пути им откроются такие возможности, что не захочется размениваться на мелочи и застревать в сиюминутном, а не останавливаясь, идти вперед к лучшей жизни, которая станет лучше только тогда, когда станут лучше они сами. Впрочем, сказать это легче, чем сделать...

Особенностью поведения человека является его инерционность с полярными разновидностями: увлеченностью и инертностью. Занявшись чем-то интересным для себя и делая это регулярно, человек научается делать это все лучше и успех стимулирует его увлеченность и высокие результаты. От противного, если ничего не делать, делать нерегулярно или заниматься нелюбимым делом, скажем, учебой в современной школе, не дождешься успеха и потеряешь интерес к делу. Это идет от сущности человека, которая побуждает его непрерывно действовать телом и духом в решении более сложных задач, чтобы и мышцы и мышление развивались и совершенствовались. Если нарастания нагрузки и сложности не происходит, развитие останавливается и начинается обратный процесс деградации тела и разума человека. Другая особенность человеческой сущности, и их немало, состоит в том, что многое в человеке закладывается в детстве. Тогда это происходит более эффективно, ребенок впитывает все, как губка, и хорошее и плохое, - вот тут смотри воспитатель и постарайся повернуть ребенка к его сущности и научить самопознанию и совершенствованию во все более природосообразном поведении. И это важнейшая задача современных педагогики и образования, решение которой будет уводить ребенка от сиюминутного и запретного к необходимому и более полезному, которые достигаются более развитыми разумом и телом.

А что помогает человеку соприкасаться с вечным или хотя бы иногда думать о разумном, добром, вечном, ведь в жизни, как и в поисках истины, сто дорог уводят от цели и лишь одна единственная ведет к ней? /М.Монтень/. Может быть какие-то моменты или ситуации, мимолетное настроение или светлые мысли о высоком и идеальном? Пожалуй, но светлые мысли не могут возникнуть в темной голове и дремучих мозгах, это происходит тем более часто и бывает более желанно для того, кто более развит и богаче духовно, кто более естествен, природосообразен и свободен. Увы, таких людей сравнительно немного, а преобладают те, для кого сиюминутное и особенно его выгода - основа и суть существования. Они и задают тон и определяют правила этой жизни, в которой преобладают частная выгода и масскультура, пошлость и гламур, для которой важнее не содержание, а форма, не смысл, а эффект, наконец, не разумное, доброе и вечное, а чувственное, злоострое и сиюминутное... Слава Богу, не все таковы, но серьезных перспектив изменения этой ситуации, к сожалению, пока нет. Впрочем, как известно, количество переходит в качество и, если люди не учатся чему-то полезному систематически, то постигают на собственном опыте, методом проб и ошибок и не всегда без потерь. Логика жизни мудра и неумолима, - идет накопление знаний и опыта, формируется все более верная картина мира и человека, но люди еще очень многого не знают, не ведают и не видят. И прежде всего себя, - индивидуально, в социуме и природе, в пространстве и во времени... Когда в человеке возобладает собственно человеческое духовное начало, а для этого надо познавать и эффективно реализовать свою сущность, он осознает себя органической составной часть единого потока жизни в ее развитии и бесконечности и для него перестанет существовать альтернатива сиюминутного и вечного ибо он станет хозяином себя и своего времени, управляя им и раздвигая его границы!.. /23.07.09/

2. Разум и инстинкты. Критерии разума

Разум не рождается вместе с телом человека, а формируется по мере его развития и осознания себя и своих действий по отношению к окружающему миру людей и природы, определяющих смысл его жизни. Разум не эквивалентен интеллекту как бездуховному информационно-логическому процессору, он шире, включая в себя смысловые критерии целей существования человека, которому принадлежит, и способность соотносить сущность и действия человека по критериям необходимости и пользы. Разум возник как дополнение и продолжение инстинкта и является способностью существа, которому принадлежит, например, человека, сознавать более или менее необходимое для себя по степени его полезности, а на примитивном уровне, и чем ниже уровень, тем в меньшей степени, - по тому, насколько оно приятно или неприятно. Важным проявлением разумности является способность к осознанию смысла своего существования, которая имманентна человеку разумному и немыслима для самых высокоразвитых животных. В таком контексте смысл жизни человека состоит в осознании необходимости и полезности его действий, в которых проявляется его сущность. Резюмируя, можно говорить о том, что у любого существа, начиная от простейших, по ощущениям формируются инстинкты, которые дополняются разумом, развитым в зависимости от степени самосознания и способности к осознанию необходимости и пользы для самоосуществления, которая есть мера разумности. А необходимость и польза, предопределяемые сущностью, - суть проявления и выражение разума!

2.1. Инстинкты и разум

Инстинкты, как сложные безусловные рефлексы и безотчетные бессознательные чувства, и чувства, как способность ощущать и сами ощущения, очень близки физиологически, по сути и тем, что имеют не вполне четкие и однозначные толкования. Также близким инстинктам и чувствам человека и еще менее четким и определенным является его разум, который в представлениях обывателей может означать и ум и интеллект и мозг и сознание, а в ряде философских течений - высшее начало и сущность (панлогизм), основу познания и поведения людей (рационализм). Можно было бы продолжить перечисление толкований разума, но от этого польза, разве, что философствующим "умникам", другим же от этого только вред, усложняя понимание и определение основополагающих сущностных составляющих и понятий, формирующих содержательное, смысловое наполнение жизни человека и ее действительное понимание. Человековедение поднимается над этой "высокой мыслемешаниной" и, рассматривая инстинкты и разум человека в контексте его сущности и имманентных ей жизненных необходимости и пользы, задач существования и сообразного сущности поведения, связывает их вполне определенными соотношениями и определяет реализуемые ими функции.

Ниже приводятся несколько материалов на эту тему из интернета, не все из которых, к сожалению, авторизованы не по нашей вине, а из-за отсутствия имен авторов.

Инстинкты и поведение людей

"Человек, как известно, относится к отряду приматов, виду homo sapiens. Классификационное родство с другими приматами определяется большим или меньшим сходством генетического материала, внешне выражающимся в сходстве строения тела. Например, гены человека и шимпанзе совпадают более чем на 95%. Однако видообразующие признаки - не только особенности строения органов, но и поведение, повадки (приемы охоты, защиты, брачные ритуалы, и многое другое). Раз уж все видообразующие признаки жестко передаются по наследству (на то они и видообразующие), то присущее виду поведение тоже передается по наследству. Например, способность делать стойку для собак охотничьих пород передается по наследству, и связана именно с охотничьими породами. Еще пример инстинктивно-обусловленного рефлекса - опускание глаз, как признание своего подчинения другой особи, характерен для приматов, включая человека. Псовые (собаки, к примеру) в этой же ситуации поджимают хвост. Такое унаследованное поведение принято называть инстинктивным, а отдельные его компоненты - инстинктами. В отношении инстинктивных поведенческих программ используется также термин "врожденная модель поведения". Такой интересный для нашей темы инстинктивный акт, как поцелуй, - часть врожденного брачного ритуала приматов, произошедший от ритуала кормления. В какой степени все это относится к человеку? Ведь у человека есть разум, какие-никакие законы, что в принципе делает необязательным следование инстинктам. Однако человек приобрел современный облик и стал по настоящему разумным лишь около 30-40 тысяч лет назад, и только 5-7 тысяч лет длится историческая эпоха. Между тем, эволюция приматов начиналась где-то в третичном периоде, около 20-30 миллионов лет назад, а такие важные инстинкты, как подчинение стадной иерархии, вообще существуют едва ли не столько же, сколько существует жизнь.

Разумеется, за столь короткие эволюционные промежутки времени инстинкты не могут исчезнуть - они формируются естественным отбором медленно и постепенно, как и морфологические признаки, и исчезают столь же медленно. Так что инстинкты не спрашивают, может ли человек без них обойтись. Они просто включаются, когда сочтут нужным. Нелогичная и необъяснимая с рассудочных позиций инстинктивная мотивация очень логична и объяснима в первобытной системе координат, и была целесообразна в первобытные времена. Однако современной обстановке реализуемое инстинктами поведение далеко не всегда адекватно, и мы часто недоумеваем, как зла и слепа бывает любовь... Обезьяньи инстинкты будут жить в нас, пока мы с вами относимся к отряду приматов, ибо они прочно записаны в генетическую память. Если человечеству удастся избавиться от каких-то важных обезьяньих инстинктов и закрепить это в генах, то человек уже будет относиться к другому виду, и возможно, даже выделится из отряда приматов. Развитие человечества потребовало иных, чем первобытно-стадные, форм "брака", но инстинкты так просто из подсознания не исчезают, и продолжают действовать, хотя их время, возможно, уже давно ушло. Рассудок индивида не может как-то изменить его же инстинктивные программы; более того, он даже не знает об их существовании! Он может лишь им не подчиниться в каких-то случаях, но в следующий раз инстинкт захочет сделать то же самое. Низший уровень подсознания - инстинкты, доступные ему программы исполняет прямо и без вариантов. Программы среднего уровня подсознания (традиции, привычки) уже могут с течением времени как-то модифицироваться. Рассудок тоже широко использует отлаженные поведенческие программы, но для рассудка они - "информация к размышлению"; рассудок не столько исполняет свои программы, сколько импровизирует на их тему.

Инстинкты управляют нами через эмоции, не утруждаясь мотивировкой. Инстинкт, побуждающий женщину украшать себя, в частности косметикой, никак не сообщает ей то, зачем это нужно делать, - ей хочется и все. Логический смысл в этом однозначен - привлечь внимание мужчин, однако большинство женщин будут это категорически отрицать, говоря о том, что красятся они "для себя". Но ведь нормальные мужчины "для себя" не красятся! Такой поведенческой программы в их инстинктах нет. Кстати, очень многие современные мужчины негативно относятся к косметике на женщинах, но инстинкт про это не хочет знать. Еще стоит обратить внимание на то, что чем ниже уровень культуры женщины, тем ярче и грубее "штукатурка" - инстинктивные мотивы в этом случае не сдерживаются и не корректируются рассудком. Именно по той причине, что инстинкты управляют нами через эмоции, не утруждаясь мотивировкой, можно на этих инстинктах эффективно играть. Управлять человеком, используя их как кнопки на дистанционной пульте. Нервные структуры, реализующие инстинкты, возникли в глубочайшей древности; рассуждать, что-то анализировать и даже просто экстраполировать - непосильная задача для них. Они срабатывают при совпадении заложенного в инстинкт схематичного и статичного шаблона, с некими внешними сигнальными признаками, которые могут случайно походить на реально требуемые. Однако, имея свободный и прямой доступ к мотивационным центрам мозга, инстинкты способны вызвать ощущение своей правоты в чем угодно. Это воздействие можно даже уподобить наркотическому. Наркотические иллюзии также нередко воспринимаются как какая-то высшая мудрость. Поэтому никакой "мудрости" у любви нет. Есть только ощущение мудрости. На самом деле любовь оценивает объект выбора очень поверхностно, в соответствии с жесткой (где-то даже тупой) генетической программой, задающей стратегию выбора брачного партнера. Рассудку при этом не остается ничего другого, кроме как заниматься подгонкой под ответ. Человеку вообще очень свойственно заниматься подгонками под ответ, когда он пытается объяснить свое инстинктивно-мотивированное поведение.

Реальная картина поведения людей усложняется и запутывается не только наличием в нас двух "Я", но и тем, что граница между ними не абсолютно четкая, инстинктивная и рассудочная мотивация может причудливо переплетаться. Кроме того, на каждый случай человек располагает несколькими инстинктивными программами поведения, возникшими в разное эволюционное время, и бывает, противоречащими друг другу. · Человек рождается с большим количеством врожденных программ поведения, которые возникли в разное эволюционное время, в силу чего нередко друг другу противоречат. · Механизмы реализации врожденных программ поведения способны лишь на сигнатурный анализ обстановки, предполагающий формально-поверхностное сопоставление обстановки со схематичными сигнальными признаками, заложенными в эти программы. · Достаточное совпадение внешних условий с этими сигнальными признаками порождает ту или иную эмоцию, побуждающую человека к реализации соответствующей инстинктивной программы. · Истинная мотивировка действий при этом не осознается - для рассудочного объяснения инстинктивно-мотивированного поведения привлекаются самые случайные доводы, носящие характер подгонки под ответ".

О разуме

Б. Зиганшин. Инстинкты + разум

Человеческий мозг - многомерная структура, ее изучили и описали проекцию этой структуры на различные "плоскости". Вот ещё одна плоскость - соотношение между инстинктами и разумом: необходимым и достаточным условием существования любого вида животных является соответствие закону естественного отбора. Инстинкты - как раз и есть механизм, реализующий это соответствие. инстинкты можно поделить (вспоминаем пирамиду Маслоу) на: инстинкты САМОсохранения (еда, тепло, здоровье), поддержку коллектива (потребность в общении, дружбе, иерархических отношениях), инстинкты размножения (ухаживание, любовь, семья, дети), улучшение генофонда (потребность в новизне, соревнование самцов) - мортидото. Эти группы инстинктов обеспечивают сохранение индивида, коллектива, рода и вида, соответственно. Первые инстинкты работают на более ближнюю перспективу существования вида и потому они сильнее, а последние могут работать только, когда первые более-менее удовлетворены и не очень "давят" (приятными и неприятными ощущениями) на человека или животное. Кстати, это похоже на 3 закона робототехники (айзек азимов), только там эта пирамида стояла на острие. Как только инстинктов стало больше одного, возник вопрос о приоритете их исполнения и было решено создать механизм, получающий импульсы (различной силы) от всех инстинктов, принимающий решения и руководящий двигательной активностью. Потом этот механизм (в процессе естественного отбора) стал совершенствоваться, появились такие вещи, как условные рефлексы и предвидение будущего, которые позволяли отложить и перенаправить энергию инстинктовнаконец, этот механизм стал так сложен, что стал использовать приёмы абстрактного мышления - появился РАЗУМ. он позволил человечеству одержать безусловную победу в соревновании видов. Но структура инстинкты->удовольствие->выбор осталась у него по наследству от животных, хотя и стала частично бесполезной. Вот и трахаются люди в презервативах; таким образом, разум - часть механизма удовлетворения инстинктов, имеющая очень гибкую и самонастраивающуюся организацию и преобразующая первоначальную энергию инстинктов в чёрте что. Помню, как удивился старина Фрейд, когда обнаружил, что многие простые человеческие радости являются всего лишь перенаправленным сексуальным инстинктом. Иногда для того, чтобы изменить свое восприятие мира,.. люди пытаются изменить сам мир

О роли разума

"Попробуем обратиться к еще одной интересной теме, которая будоражит любой любознательный ум – к роли человеческого разума. Для начала хотелось бы более точно определить, в каком контексте мы будем вести наши рассуждения. Давайте определимся, что человек принадлежит живой природе, и что сформировался он по тем же законам что и все остальные твари земные. Высший промысел пока оставим за скобками. Итак, главное, чем выделяется человек по сравнению со своими братьями меньшими – разумом. Возникает вопрос – что это и зачем он нужен? Начнем со второго. Как известно, все свойства, которые приобрели существа на земле в процессе своей эволюции, направлены только лишь на одно – обеспечить выживание вида. Каждое из существ развивалось по своему пути – насекомые в сторону миниатюризации и плодовитости, крокодилы – в сторону зубастости, кошки – в сторону скорости и гибкости. Благодаря всем этим признакам, которые развивались и эволюционировали в течении миллионов лет, все эти виды, подвиды, семейства и прочее, населяют планету и по сей день. Но самое мощное средство, которое обеспечило доминирование одного из видов животных над всеми остальными - это разум. Вид хомо-сапиенс получил в свое распоряжение самый мощный инструмент выживания. Именно поэтому мы вынуждены признать, что изначально единственная цель разума – обеспечить выживание рода человеческого. Другого назначения у этого свойства просто нет и быть не может. Опираясь на это обстоятельство, мы можем рассмотреть различные свойства разума, и перед нами откроются весьма интересные вещи.

Что же такое разум? Чем он отличается от мышления животных, скажем обезьян? Еще более точно – переход к человеческому разуму это скачкообразный переход от мышления животных или постепенный? В чем главное отличительное свойство? Чтобы ответить на эти вопросы рассмотрим обыкновенного человека. Что движет им на его жизненном пути? Да тоже самое, что и всем остальным животным миром – инстинкты, направленные на выживание и продолжение рода. Давайте остановимся на них подробнее. В порядке убывания приоритета. - Инстинкт самосохранения. У человека он выражается в том, что он старается минимизировать риск смерти или увечья. Пытается создать себе более комфортные и безопасные условия существования. В общем, пытается жить как можно дольше и здоровее. - Инстинкт продолжения рода. Тут долго распространяться не нужно, все всем понятно. Важно отметить, что инстинкт этот у человека очень развит и распространяется не только на то, что человек ищет партнера, но и на то, что существует стремление к созданию комфортных условий для нормального развития потомства. Далее идет инстинкт направлений на выживание особи внутри сообщества себе подобных. - Инстинкт доминирования в обществе. Это очень мощный инстинкт, который давит на большинство из нас в процессе жизни. Мы стараемся быть сильнее, красивее, умнее, успешнее, лучше других. Мы болезненно реагируем, если кто-то явно превосходит нас по одному или нескольким признакам. Стремление к власти – движущая сила, которая ведет многих из людей. Конечно, этот инстинкт выражен у разных людей по-разному, как впрочем, и другие. Главная задача этого инстинкта изначально – выделение в сообществе наиболее лучших его экземпляров, которые должны оставить как можно более многочисленное потомство. Именно поэтому лидерские качества более важны и присущи для мужской части общества, т.к. количество детей от одной особи женского пола крайне ограниченно. Наверное, именно поэтому можно считать, что развитие человечества происходило как раз через мужскую половину общества, однако с подобными замечаниями стоит быть крайне осторожным.

Есть ли еще инстинкты, управляющие человеческой жизнью? Да, несомненно, но они более вторичны, производны и пока не заслуживают нашего внимания. Сейчас важно понять, что перечисленные инстинкты определяют 95% жизни человека. Это среда, в которой существует предмет нашего сегодняшнего исследования – разум. Изначально роль разума сводилась к восприятию окружающего мира и формированию реакции на него в соответствии с инстинктами. Это даже пока еще не разум. В таком виде он остался у многих представителей существующей фауны. Но в процессе эволюции прослойка между восприятием мира и формированием реакции становилась все более сложной и гибкой. Механизм этого развития не до конца ясен, но думаю, что инстинкт доминирования сыграл тут основную роль. Для нас сейчас важно другое – разум в процессе своего развития стал приобретать побочные, даже иногда вредные функции. Одно из самых поразительных порождений разума – воля. Я говорю не о воли к власти или воли к достижению другой цели, точнее лишь отчасти. Я говорю о воле к преодолению своих инстинктов. Основное предназначение разума как инструмента выживания начало деформироваться. Каждый отдельный человек уже мог ставить себе цели самостоятельно! Конечно, базовые инстинкты продолжают над ним давлеть, но разум иногда успешно с ними борется. Например, инстинкт самосохранения. Человек – единственное существо способное совершить самоубийство. Правда, говорят, что скорпионы жалят сами себя, оказавшись в огненном кольце, но это конечно ерунда – они жалят себя случайно. Далее, инстинкт продолжения рода – многие люди отказываются от детей, руководствуясь какими-то своими собственными соображениями. Как правило, эти соображения продиктованы первым инстинктом. И, наконец, инстинкт доминирования – очень многие сознательно выбирают жизнь отшельников и совершенного равнодушия к своему месту в обществе. Можно говорить скорее не о борьбе разума с инстинктами, а о чудовищном и уродливом перекосе к одному из них в ущерб остальным.

Возникает вопрос – почему это происходит? Как инструмент эволюции повернулся против нее же? В настоящее время мы видим, как человечество как вид катится к своему закату в плане выживания и развития, базовые принципы эволюции начинают стремительно отступать. Эволюция, обусловленная передачей генов, постепенно подменилась эволюцией социальной, основанной на передаче знаний и технологий. Очевидно, что группа людей, обладающая наиболее развитыми технологиями, более приспособлена к выживанию в современном мире. Но парадокс заключается в том, что эта группа, будучи доминирующей над остальными, может начать разрушаться изнутри, т.к. социальная эволюция приводит не к развитию человека, а к развитию технологий. Т.е. количество и качество человеческого материала в замкнутой группе начинает стремительно уменьшаться. Мы приходим к выводу, что развитие разума перешагнуло тот рубеж, когда он помогал человеку выживать и размножаться. Маятник качнулся в обратную сторону и теперь разум играет против нас, хотя принципиально ничего не изменилось в поведении человека – просто базовые инстинкты благодаря развитому разуму завели человека в противоположенную сторону. Плохо это или хорошо? Смотря с какой позиции посмотреть. Возможно, что эволюция отпала как ненужные костыли и теперь человечество развивает само себя – с помощью технологий, генной инженерии и тому подобному. Т.е. ответственность за выживание человека как вида полностью легла на хрупкие плечи принявшего гипертрофированные размеры разума. Нам осталось ответить на последний вопрос. Переход от мышления животных к человеческому разуму это скачкообразный переход или постепенное эволюционное развитие? Ответить на него можно вспомнив, для чего разум был нужен первоначально. Если у животного есть признаки, которые обеспечивают ему доминирование в его среде, то развиваться в первую очередь будут именно они".

Наш комментарий: В приведенном выше весьма интересном и глубоком рассуждении затронуты важнейшие вопросы существования человека, которые подвели автора к предположению о том, что задача выживания легла на "хрупкие плечи" принявшего гипертрофированные размеры разума. С точки зрения нашего человековедения это не совсем верно прежде всего потому, что у разума, когда он развит, не такие уж хрупкие плечи, если хотя бы принять во внимание научно-технические достижения людей. Что же самое важное, разум - не является, впрочем, пока, инструментом эволюции человека ибо естественный отбор в том и состоит, что происходит в закрытой неуправляемой системе без участия разума. Когда человек начнет познавать свою сущность и пытаться вести себя сообразно ей, что невозможно без разума, он сможет подняться над естественным отбором и перейти к осмысленной и все более рациональной эволюции в контексте осуществления жизненной необходимости для достижения высшей пользы. И в этом смысл его существования на Земле и во вселенной! Что еще важно: разум - явление потенциальное, он может быть, развит или нет, в большей или меньшей степени, а задача его всеобщего развития находится за пределами жизненных ценностей людей. Почему? Потому, что в массе своей люди недостаточно разумны, и не потому, что у разума "хрупкие плечи", а потому, что они его недостаточно развивают и тренируют, как и мышцы. Тем не менее, независимо от воли людей идет объективный процесс повышения разумности - медленный и постепенный, который ведет людей к лучшей жизни, которая есть жизнь лучших, более разумных людей! (20.10.09)

Из Мориса Метерлинка. Жизнь термитов. Инстинкт и разум

Ж.-А. Фабр, всю жизнь посвятивший изучению данного вопроса, не признавал наличия разума у насекомых. Он доказал нам с помощью опытов, внешне не вызывающих возражений, что если нарушить привычную рутину самого находчивого, изобретательного и прозорливого насекомого, то оно продолжает действовать механически и трудиться напрасно, бестолково и впустую. «Инстинкт, – заключает он, – знает все о неизменных путях, которые для него проложены, и не знает ничего помимо этих путей. Его удел – возвышенные прозрения науки или удивительная непоследовательность глупости, в зависимости от того, действует ли животное в обычных или непривычных для себя условиях». Лангедокский сфекс, например, замечательный хирург и владеет непогрешимой анатомической наукой. Ударами стилета в грудные и сдавливанием шейных ганглиев он полностью парализует виноградную Sephippigere, но при этом никогда ее не убивает. Затем он откладывает яйцо на грудь своей жертвы и сажает ее в нору, которую старательно закрывает. Так личинка, вылупившись из яйца, с самого рождения находит обильную, неподвижную, безобидную, живую и всегда свежую «дичь». Но если в тот момент, когда насекомое начинает заделывать нору, убрать Sephippigere, то сфекс, остающийся во время вторжения в его жилище настороже, возвращается в дом, как только минует опасность; он как всегда внимательно его осматривает и, очевидно, убеждается в том, что Sephippigere и яйца там больше нет, однако возобновляет работу с того самого места, где он ее прервал, и тщательно заделывает нору, в которой больше нет никого. Аналогичные примеры представляют волосистая песчаная оса и пчела-каменщица. Случай пчелы-каменщицы – очень яркий и идеально подходит к нашей теме. Она помещает мед в ячейку, откладывает в нее яйцо и запечатывает ее. Если вы проткнете ячейку в ее отсутствие, но в период, посвященный строительным работам, то она тотчас ее починит. Но если вы сделаете отверстие в этой же ячейке после окончания строительства и начала сбора меда, пчела не обратит на это внимания и продолжит сливать мед в дырявый сосуд, откуда он будет постепенно вытекать; затем, если она решит, что вылила туда количество меда, достаточное для того, чтобы его наполнить, она откладывает яйцо, вытекающее вместе со всем остальным из того же отверстия, и удовлетворенно, важно и тщательно запечатывает пустую ячейку.

Из этих и множества других экспериментов, перечисление которых заняло бы слишком много места, Фабр сделал вполне резонный вывод о том, что «насекомое может справиться с неожиданностью только в том случае, если новое действие не выходит из разряда вещей, занимающих его в данный момент». Если же возникает непредвиденная ситуация иного порядка, оно совершенно ее не воспринимает, как бы «теряет голову» и, словно заведенный механизм, продолжает действовать фатально, слепо, бестолково и абсурдно, пока не закончит серии предписанных движений, ход которых оно не в силах повернуть вспять. Согласимся с этими фактами, представляющимися к тому же бесспорными, и обратим внимание на то, что они довольно любопытным образом воспроизводят процессы, происходящие в нашем собственном теле, в нашей бессознательной, или органической, жизни. Мы обнаруживаем внутри себя те же чередующиеся примеры разумности и глупости. Современная медицина с ее изучением внутренней секреции, токсинов, антител, анафилаксии и пр. предоставляет нам целый их список; но то, что наши отцы, не очень-то хорошо в этом разбиравшиеся, называли просто лихорадкой, резюмирует большую часть данных примеров в одном. Лихорадка, – и это известно даже детям, – всего лишь защитная реакция нашего организма, состоящая из тысячи изобретательных и сложных видов помощи. Прежде чем мы нашли способ нейтрализовать или регулировать ее избыток, обычно она уносила жизнь пациента быстрее болезни, с которой боролась. Кроме того, вполне вероятно, что самое жестокое и неизлечимое из наших заболеваний – рак с его размножением поврежденных клеток, – это еще одно проявление слепого и неуместного рвения элементов, обязанных защищать нашу жизнь.

Но нельзя ли, в ожидании лучшего, временно связать инстинкт насекомых, в частности муравьев, пчел и термитов, с коллективной душой и, как следствие, со своего рода бессмертием или, точнее, бесконечной коллективной длительностью, которой они обладают? Жители улья, муравейника или термитника, как я уже говорил выше, по-видимому, представляют собой единую особь, одно живое существо, органы которого, состоящие из бесчисленных клеток, рассеяны только по внешнему виду и всегда подчинены одной и той же энергии или жизненной личности, одному и тому же основному закону. Благодаря этому коллективному бессмертию, смерть сотен и даже тысяч термитов, тотчас сменяемых другими, не поражает и не губит единого существа, подобно тому, как в нашем теле смерть тысяч клеток, мгновенно заменяемых другими, не поражает и не губит жизнь моего «я». Это один и тот же термит, живущий миллионы лет и похожий на никогда не умирающего человека; следовательно, никакой опыт этого термита не утрачивается, так как в его жизни нет перерывов и никогда не бывает расщепления или исчезновения воспоминаний; существует единая память, не перестающая функционировать и накапливать все приобретения коллективной души. Этим объясняется, наряду с другими тайнами, тот факт, что пчелиные матки, на протяжении тысяч лет занимавшиеся исключительно кладкой яиц и никогда не собиравшие пыльцу и нектар с цветов, могут производить на свет рабочих пчел, уже при выходе из ячейки знающих все то, что с доисторических времен было неизвестно их матерям, и, начиная с первого же полета, познающих все секреты ориентирования, сбора меда, выращивания нимф и сложной химии улья. Они знают все, потому что организм, частью или одной клеточкой которого они являются, знает все, что необходимо знать для того, чтобы выжить. Кажется, будто они свободно рассеиваются в пространстве, но, куда бы они ни удалялись, они все равно остаются связанными с центральной единицей, которой не перестают принадлежать. Подобно клеткам нашего существа, они плавают в одной и той же жизненной жидкости, более протяженной, подвижной и тонкой, более психической и эфирной, чем жидкость нашего тела. И эта центральная единица, несомненно, соединена с общей душой пчелы и, вероятно, с самой вселенской душой.

Вполне возможно, что когда-то давно мы были гораздо теснее, чем сейчас, связаны с этой вселенской душой, с которой наше подсознание общается до сих пор. Наш разум разлучил нас с ней и продолжает разлучать каждый день. Значит, наш прогресс ведет к отчуждению? Не в этом ли наша специфическая ошибка? Это, естественно, противоречит тому, что мы говорили о желательной гипертрофии нашего мозга; но в подобных вопросах, где ни в чем нельзя быть уверенным, гипотезы с неизбежностью сталкиваются; к тому же иногда случается так, что досадная ошибка, доведенная до крайности, превращается в полезную истину, а истина, которую признают издавна, замутняется, сбрасывает маску и оказывается ошибкой или ложью. Предлагают ли нам термиты образец общественной организации, картину будущего или своего рода «пророчество»? Не движемся ли мы к подобной же цели? Не станем говорить, что это невозможно, что мы никогда к этому не придем. Мы гораздо легче и быстрее, чем кажется, приходим к вещам, которые даже не отваживались себе представить. Часто достаточно пустяка, для того чтобы изменить целую мораль и судьбу длинной цепи поколений, потому что энергия и жизнь, – вероятно, лишь форма, движение материи; да и сама материя, какой мы ее видим в ее самой плотной массе, где она кажется нам вечно мертвой, инертной и неподвижной, – высшее противоречие! – одушевлена несравненно более духовным существованием, чем наше мышление, так как она обязана самой таинственной, неопределенной и неуловимой из сил, – жидкой, электрической или эфирной, – бессмертной жизнью своих электронов, с самого начала вещей вращающихся, подобно безумным планетам, вокруг центрального ядра. Как бы то ни было, «не будем пытаться изменить природу вещей, – говорит нам Эпиктет, – это невозможно и бесполезно; но, принимая их такими, каковы они есть, научимся приспосабливать к ним свою душу». Почти за две тысячи лет, прошедших после смерти философа из Никополя, мы еще не приходили к более радужным выводам.

2.2. Разум и разумность

Понятие разума как и разумности не имеет одназначного толкования, но как бы там ни было, благодаря разуму, человек способен познавать мир и себя, сознавать объективный смысл происходящего вокруг и своих действий по их необходимости и пользе или сообразности их своей сущности. С помощью разума человек способен сознавать свои действия в социуме и природе и рационализировать их, оперируя вполне конкретным понятием смысла. Впрочем, как не все люди одинаково разумны и есть серьезные обоснования их неразумности, так есть огромные неиспользуемые потенциальные возможности их мозга - разума и надежда на светлое будущее, которое возможно вследствие развития и совершенствования людей и рационализации их жизни. Возникшие в глубокой древности и культивируемые доселе мысли о непознаваемости человека и смысла его жизни, невозможности соединения его тела и духа, как и многообразии смыслов, - не более, чем негативная инерция и леность мысли вкупе с боязнью взять на себя смелость отмахнуться от всего этого, как от назойливых мух, и двинуть вперед также далеко, как это сделало естествознание в познании мира и бесконечной вселенной!

Инстинкты, удовольствия, разум

В живом мире в Одним из фундаментальных свойств материи является сохранение: сама материя процессе развития (развитие есть результат противоречий между движением и сохранением) появлялись всё более совершенные методы позволяющие сохраниться как отдельной особи так и виду в целом. Конечный отрезок этого процесса приближённо можно представить в виде схемы: ... инстинкты - тяга к удовольствиям - Разум. Эта схема весьма приближённа, например в ней не учитывается то факт, что не существует резких переходов от одного метода к другому и в каждом конкретном случае они сочетаются в той или иной пропорции, но для наших целей ею достаточно. Рассмотрим подробнее каждый элемент схемы: Инстинкты. "Инстинкт - это наследственная склонность к определённому поведению, или образу действий". Инстинкты передаются по наследству, это выгодно т.к. новорождённый организм уже "знает" как ему выживать, но инстинкты выполняют свою функцию только в случае неизменности внешних условий (т.к. они жестко к ним привязаны) что в реальности невозможно, а при изменении внешних условий необходимо менять и инстинкты; изменение же наследственных признаков очень долгий процесс, поэтому инстинктов недостаточно для выживания в постоянно меняющейся Вселенной: изменились условия и инстинкты уже не помогают, а наоборот мешают выживать, новые инстинкты могут не успеть появиться. Стремление к удовольствию и избегание боли. Удовольствие (наслаждение, кайф) это стимул который заставляет живое существо к цели - сохраниться как особь и как вид (процессы размножения и питания доставляют удовольствие). В отличие от инстинктов, в которых регламентируется поведение в определённой ситуации, в данном случае определяется только цель, к которой необходимо стремиться (сохранение через питание и размножение), а образ действий не задаётся. Такой метод более гибок, чем инстинкты: если изменились условия, изменится поведение и цель будет достигнута. Недостаток: когда цель достигнута, стремление к удовольствию остаётся, например, средневековые феодалы на банкетах искусственно вызывали рвоту, чтобы продолжить есть и пить, другой пример, для того чтобы оставить потомство, нет необходимости заниматься сексом еженедельно, - раз в год, для человека, вполне достаточно. Разум. Разум, который способен контролировать инстинкты и ограничивать себя в удовольствиях, лишен всех вышеперечисленных недостатков, однако разум имеет другой недостаток: сознание новорождённого человека чисто, и если в процессе воспитания он не поймёт, что сохранение - фундаментальное свойство материи, а следовательно жизнь общества в целом и его лично важнее, ценнее смерти, он может поддаться каким-либо деструктивным идеям или культам, и стать опасным для жизни, своей и общества.

Мир будущего. О разуме и неразумности людей. БСН, 28.10.2008

Понятие разума в существующих общепринятых представлениях размыто, зачастую каждый определяет его как вздумается, называя "разумным" то, что ему вздумается. Для одних "разумное" может иметь оттенок выгоды, для других - морализаторства, для третьих - забивания себе мозгов ненужными знаниями и т. п. Здесь я попытаюсь объяснить, что же такое разум и почему современное человечество и его представителей нельзя называть разумными. В исключительно общем плане понятие "разум" можно было бы связать с тем самым антиэнтропийным фактором, действующим во Вселенной, в этом смысле "разум" предстаёт в качестве некого синонима понятиям "сознание", "дух" и т. п. Действуя разумно, совершая внутреннюю работу, направляя усилия на саморазвитие, человек осуществляет созидательную деятельность, упорядочивает и усложняет окружающую реальность, поддаваясь внешним факторам, проявляя легкомыслие, отбрасывая конструктивные цели, он сам и его деятельность подпадают под влияние второго закона термодинамики, и результатом становится разрушение, деградация, хаотизация его собственной личности и окружающей действительности, на которую он воздействует. Однако нам нужно другое, более узкое и чёткое определение разума, в значении, более близком к обычной действительности. Рассмотрим два объяснения, с объяснением и выявлением критериев разума и доказательства неразумности человечества в более популярном, житейском смысле и в смысле более строгом. В простом, популярном смысле разум - это способность к осмысленному поведению, то, что даёт возможность думать, понимать суть происходящих явлений. Разум помогает человеку задавать самому себе вопросы и приходить к тем или иным выводам путём размышлений. Разум помогает отличать правильные решения от неправильных. Таким образом, человек, который принимает решения, основанные на обдумывании и понимании им положения вещей, будет разумным человеком. Однако думают ли люди, прежде чем принимать решения, основаны ли их выводы, оценки, поступки на понимании вещей? Очевидно, что нет. Они руководствуются совсем другими факторами. Штампы, ярлыки, соображения имиджа, подражание авторитетам, стадный инстинкт и т. д. - вот далеко не полный перечень того, чем заменяется в подавляющем большинстве случаев попытка подумать и принять осмысленное решение.

Однако даже и отсутствие метода не создавало бы ситуацию безнадёжной неразумности, если бы люди, по крайней мере, стремились к пониманию вещей и тому, чтобы искать правильные ответы и решения. Однако и подобного стремления у людей нет. На месте разумных стремлений у людей, как правило, другие, более примитивные стремления. В результате ситуация, существующая в обществе, представляет собой ситуацию сознательного массового попирания разума и издевательства над здравым смыслом. Если человек, руководимый разумным стремлением, стремится понимать то, чего не понимает, не берётся категорично утверждать тезисы, в которых он не уверен, признаёт ошибки и т. д., человек, разумным стремлением не руководимый, делает всё иначе - ему наплевать на всё, что он не понимает, это не мешает ему высказывать собственные категоричные мнения по всем вопросам, он не признаёт ошибок и пытается ошибочные утверждения выдавать за правильные и т. д. и т. п. Человек, стремящийся мыслить, стремящийся к установлению истины, рано или поздно сможет преодолеть и то, что он не понимает путей достижения истины, и своё непонимание тех или иных вопросов. Для человека, к этому не стремящегося, который пытается искать не истину, а лишь решения каких-то утилитарных вопросов, эти задачи неразрешимы. Среди других абсурдных представлений, характерных для современной цивилизации одним из наиболее абсурдных и вредоносных является стереотип об инструментальной роли разума. Согласно этому стереотипу, разум представляет собой некоторое вспомогательное средство для реализации потребностей, для решения задач, поставленных человеком, исходя из своих желаний. Т. е. данный стереотип предполагает, что разум, в общем-то, сам по себе, не особо и нужен, он включается лишь тогда, когда человек увидит перед собой некую задачу (или проблему) и захочет отыскать решение. Подобное пагубное представление о роли разума действительно широко распространено в современном обществе, его в один голос повторяют все псевдоинтеллектуалы, и нет необходимости приводить многочисленные примеры в пользу соответствия этому стереотипу поведения людей. Ложность и пагубность данного стереотипа, однако, легко видна из того, что для того, чтобы увидеть подступающую проблему, либо, наоборот, некую возможность, человек должен понимать действительность в достаточной степени. Более того, не понимая действительность в достаточной степени и идя на поводу лишь у своих неразумных желаний, человек сам может принести (и постоянно приносит) себе кучу вреда. Таким образом, отсутствие стремления к поиску истины и представление об инструментальной роли разума есть окончательное и решающее доказательство неразумности человечества.

Критерии разума

Возвышение человека над окружающим его миром дало ему повод признать себя «Человеком разумным». Но достаточно ли у него оснований называть себя так? Да, его способности к мышлению намного превосходят способности других живых существ на земле. Но такая оценка интеллекта относительна. Представим себе, что человек еще не появился на земле. Тогда, исходя из «интеллектуального» превосходства над окружающими, можно было бы признать разумной обезьяну. А в какое-то время разумными могли быть динозавры, бактерии и даже дробянки. Вот почему для беспристрастной оценки разума нужны объективные критерии, которые позволяли бы давать оценку разуму и определять степень его развития. Если человеку задать вопрос, обладает ли разумом инфузория, то он, практически не задумываясь, ответит отрицательно. Но если тут же задать вопрос: почему? – человек задумается. А действительно, почему? За основной критерий разума можно принять способность к абстрактному мышлению. Тогда возникает вопрос, что понимать под абстрактным мышлением? Ведь, в сущности, любая мысль, оторванная в данный момент от реальности, является абстрактной. В частности, любое планирование действий на будущее является абстрактным мышлением, так как в этом случае необходимо вызвать в воображении ситуацию, которой в текущий момент нет в действительности. Но планировать свои действия, хотя бы на небольшой промежуток времени, способны многие животные. В чем же тогда заключается коренное отличие человека разумного от животного? Ответ на поставленный вопрос мы найдем, если обратим внимание на тот факт, что вся деятельность животного подчинена инстинктам, и все его мышление направлено на их удовлетворение. Все инстинкты животного связаны с самосохранением и сохранением вида в целом. В естественных условиях животное не способно ни к каким действиям, которые противоречили бы его инстинктам. Именно по этой причине действия животного в каждой конкретной ситуации предсказуемы, и именно это использует человек при его дрессировке.

Итак, мы нашли основное отличие в мышлении животных и человека. Все мышление животных направлено на удовлетворение своих инстинктов, то есть их мышление ограничено. Мышление человека более абстрактно и далеко не всегда связано с природными инстинктами. В таком случае, казалось бы, что за основной критерий разума можно принять способность к подавлению инстинктов. То есть оценивать разум по степени его превосходства над инстинктами. В связи с этим можно привести, казалось бы, вполне обоснованные доводы. Возьмем два крайних случая. В первом случае человек подчиняется полностью своим инстинктам, во втором – он полностью контролирует их. Совершенно очевидно, что в первом случае человек ничем не будет отличаться от животного – все его действия будут связаны только с его инстинктами, заложенными природой. Во втором случае его разум сдерживает природные инстинкты, принимая в каждом конкретном случае более рациональные решения. Таким образом, все его действия будут связаны не с инстинктами, а с разумом. Однако это не так. Во-первых, животные все же способны подавлять свои инстинкты. Это достигается путем дрессировки их человеком. Во-вторых, человек может подавлять свои инстинкты не под влиянием разума, а по ряду определенных причин. В частности, одной из таких причин является страх перед наказанием за нарушение норм общежития, определенных законами. В связи с этим способность к подавлению инстинктов может характеризовать только относительный разум человека – насколько он разумнее животных. И все же при оценке разума без какого-то параметра, характеризующего степень воздействия разума на инстинкты, не обойтись. Кроме того, следует признать его одним из главных, но при этом учесть ряд других параметров, связанных с рациональностью мышления, объективностью восприятия окружающего мира, а также со способностью разума управлять эмоциями. Учитывая, что разум отдельного человека отличается от разума общечеловеческого, при оценке необходимо разделять их. Чтобы оценка разума каждого конкретного человека или общества в целом была объективной нужно создать некоторую шкалу. Но для этого сначала нужно определить максимальное значение этой шкалы, которое должно соответствовать абсолютному разуму. Это значение можно вывести через признаки абсолютного разума. Выделим пять основных понятий, характеризующих признаки разума вообще:

1. Объективность восприятия окружающего мира.

2. Степень подавления инстинктов.

3. Рациональность мышления.

5. Контроль разума над эмоциями.

А теперь на основе этих понятий определим признаки абсолютного разума. Нет необходимости доказывать, что чем объективнее воспринимает субъект окружающий его мир, тем выше его разум. Совершенно очевидно, что абсолютному разуму должно соответствовать абсолютно объективное восприятие окружающего мира. При этом не следует путать два понятия – восприятие и знание. Разумный субъект может не знать какие-то законы, по которым развивается материальный мир, но он должен четко разграничивать познанное от непознанного. Суждения субъекта, обладающего абсолютным разумом должны опираться только на достоверные факты и строгие доказательства. По непознанным законам и явлениям окружающего мира могут выдвигаться гипотезы, однако абсолютный разум никогда не перенесет эти гипотезы в разряд истинных теорий без веских на то оснований. Субъект, обладающий абсолютным разумом, полностью контролирует свои природные инстинкты. Он не может от них избавиться (к тому же в этом нет необходимости), но он подчиняет их разуму. Инстинкты заложены природой исходя из условий выживания организма. А потому при обособленности субъектов все они были полезны и востребованы. Однако в условиях, когда субъекты образуют сообщества, большая часть инстинктов вступает в противоречие с новыми отношениями их в обществе. И здесь решающее значение имеет наличие рационального мышления. На сколько субъект должен подавить в себе тот или другой инстинкт в той или другой ситуации. То есть поведение субъекта должно быть адекватно сложившимся отношениям в сообществе, к которому он принадлежит. Здесь же необходим полный контроль разума над эмоциями. Совокупность оценок, сделанных на основе выделенных понятий, дают возможность определить степень развития разума. Чтобы в последующем было легче создать его шкалу, назовем абсолютный разум мудростью. Соответственно субъекта, обладающего им, будем называть субъектом мудрым (в частности, человека – человеком мудрым). Итак, мы определили характеристики наивысшего разума и присвоили ему значение – мудрость. Из предыдущих рассуждений можно сделать вывод, что субъект (субъект в самом широком понимании), обладающий наименьшим разумом обладает только инстинктами. Таким образом, за начало отсчета в шкале разума мы принимаем инстинктивность.

Вслед за инстинктами появляется способность к иррациональному мышлению, то есть появляется субъект мыслящий. Иррациональное мышление будет вторым делением в нашей шкале разума. Иррациональность мышления характеризуется полной зависимостью его от инстинктов. Постепенно субъект становится более разумным – он приобретает способность к рациональному мышлению. Таким образом, третье деление в шкале разума будет называться рациональным мышлением. В хронологическом порядке шкала разума будет выглядеть так:

1. Инстинктивность

2. Иррациональное мышление

3. Рациональное мышление

4. Мудрость

Теперь попытаемся ответить на вопрос, на какой отметке этой шкалы находится разум человека? Но, задавшись таким вопросом, мы вдруг обнаруживаем, что сразу ответить на него невозможно, ибо не ясно, о каком человеке должна идти речь? Дело в том, что в силу тех или иных обстоятельств уровень разума людей различен. В сообществе землян есть люди всех уровней по выведенной нами шкале разума. На инстинктивном уровне находятся люди с аномальным развитием (слабоумные, душевнобольные). Это сравнительно небольшая часть человечества, как правило, лишенная возможности активно воздействовать на общество в целом. На уровне иррационального мышления находится не менее 20% населения планеты. Кто относится к категории этих людей? Как уже было отмечено, к ним относятся люди, чье мышление практически полностью подчинено удовлетворению инстинктов. Инстинкты человека ничем не отличаются от инстинктов любого животного. Как и у животных, основным инстинктом человека является инстинкт самосохранения. Этому инстинкту подчинены все другие. Среди них следует выделить инстинкт, побуждающий к доминирующему положению в общественных отношениях. Для достижения этого люди с иррациональным мышлением используют весь арсенал прочих инстинктов. Убийство, насилие, грабеж, кража – все эти действия свойственны всем животным на уровне инстинктов. В борьбе за свое существование они используют их, не задумываясь – в зависимости от той или другой ситуации у них просто срабатывает тот или иной инстинкт. В то же время человек мыслящий, делает это осознанно. Исходя из такого представления, к людям с иррациональным мышлением относятся как отдельные преступники (убийцы, грабители, воры, мошенники, коррумпированные чиновники и т.д.), так и преступные сообщества. Кроме того, к этой категории относится большая часть потенциальных преступников, которые еще не совершили преступление, но в силу уровня своего мышления готовы это сделать при удобном случае.

Здесь нужно сделать замечание. Не следует отождествлять разум с интеллектом. Интеллект дается человеку от природы, разум приобретается в процессе его жизнедеятельности. Уровень интеллекта здоровых людей различается незначительно, в то время как уровень разума варьирует в широких пределах. Представители преступного мира, отнесенные мной к иррационально мыслящим людям, от природы имеют практически такой же интеллект, что и люди мудрые, но он реализуется при удовлетворении их низменных инстинктов. Таким образом, эта категория людей находится на низшей ступени развития разума. По сути, это животные, обладающие высоким интеллектом. Вместе с тем это наиболее активная часть людей, ибо они всегда борются за собственное благополучие в ущерб другим и делают это под влиянием необузданных инстинктов. Далее следует выделить людей, которые способны частично подавлять свои инстинкты. К этой категории можно отнести около 70% населения планеты. В основном это законопослушные люди, способные совершать незначительные правонарушения. При этом не менее 80% из них подавляют свои низменные инстинкты в большей степени из страха перед наказанием. Эта часть несколько отличается разумом от иррационально мыслящих людей, но не значительно. Их еще нельзя отнести к рационально мыслящим – они находятся на стадии перехода от иррационального к рациональному мышлению. Остальные 20% (от выделенных 70%) являются рационально мыслящими, способными к объективному восприятию окружающего их мира и осознанному подавлению части своих инстинктов. Оставшиеся 10% населения планеты в основном находятся на стадии перехода от рационального мышления к мудрости. И только незначительную часть из них можно признать людьми мудрыми. Здесь уместно задать вопрос: откуда взяты все эти проценты? Это правомерный вопрос, ибо непосредственно связан с темой. Без ответа на него, все предыдущие рассуждения ничего не стоят. Сразу хочу отметить, что все проценты получены не в результате какой-то статистики или проведения целенаправленных опросов. Сложились они в результате широкого круга личного общения автора с людьми и анализа общественных отношений, которые проявляются в повседневной жизни (то есть, можно сказать, умозрительно). По этой причине разделение людей, населяющих нашу планету, по их разуму в части количественного соотношения можно считать субъективным. Однако само разделение по шкале разума (без количественной оценки) является объективным.

Ранее мы отметили, что разум каждого конкретного человека может значительно отличаться от разума сообщества. Мы убедились, что разум современного человека может колебаться в пределах от низшего уровня (инстинктивность) до наивысшего (мудрость). Разум современного сообщества землян имеет вполне конкретный уровень. Для того, чтобы определить этот уровень, вернемся к рассмотрению основных понятий, характеризующих признаки разума. Выясним, в какой степени основные признаки разума характерны для современного сообщества землян. Начнем с ответа на вопрос: "Насколько объективно воспринимает человечество окружающий его мир?". Каждый человек в своей жизни хотя бы однажды задается вопросами: откуда все взялось, как устроен мир, что такое душа, в чем смысл жизни? При этом он обращается к накопленным человечеством знаниям. И вот тут он сталкивается с полной неопределенностью, так как по всем этим вопросам существует множество разных ответов, зачастую противоречащих друг другу. В результате человек выбирает тот ответ, который ему более понятен. Как правило, люди с большим доверием относятся к официальной науке. Но на современном уровне она не дает однозначных ответов. В науке существуют разные гипотезы, разбираться в которых большинству недосуг. К тому же такие понятия как вечность и бесконечность воспринимаются как нечто непостижимое. Вот почему большинству людей ближе и понятнее мифическое утверждение, что мир был создан Богом. Вера в Бога вообще снимает множество вопросов. Мысль о том, что все от Бога, подавляет стремление к познанию мира, так как все можно объяснить одной фразой: "Так было Богу угодно". Слепая вера первый признак невежества. Вера в реальность мифов, созданных невеждами – невежество в квадрате. Верующими мир воспринимается всегда необъективно. При этом, верующими следует считать не только верующих в Бога. Люди могут верить во что угодно: в принцип относительности Эйнштейна, в существование летающих тарелок, гадалкам и прорицателям, экстрасенсам, нелепым слухам и т. д. Слепо верят (хотя бы во что-то) абсолютное большинство людей. Таким образом, современное человечество в целом воспринимает мир необъективно.

Как уже отмечалось выше, большинство людей руководствуется своими инстинктами. Подавить инстинкты в человеке извне в общем случае практически невозможно. Каждый человек может их подавлять в себе только осознанно. Это важное замечание, так как оно может объяснить многое. В частности, основоположники идеи построения коммунистического общества этого не учитывали, а потому воплощение ее в СССР было заведомо обречено на неудачу. Никакие репрессии сталинских времен не могли подавить инстинкты, связанные со стремлением каждого удовлетворить в первую очередь собственные потребности. Подавляющее число людей, в сущности, не понимали основной принцип коммунистического общества, который гласил: "От каждого по способности, каждому по потребности". Не понимали того, что "от каждого по способности" означало то, что человек в своей работе должен проявлять все свои способности, то есть каждый должен был трудиться не в меру своих желаний, а в меру своих сил и возможностей. Каждый человек должен был осознанно приносить максимальную пользу обществу. Не понимали и того, что "каждому по потребности" означает разумную потребность, обеспечивающую достойную жизнь каждого члена общества. В условиях равенства, которое предусматривалось в коммунистическом обществе, должна была произойти переоценка ценностей. У человека должно было пропасть само стремление выделиться среди других за счет каких-то материальных затрат. Обладатель роскоши сегодня получает моральное самоудовлетворение только потому, что она (по их мнению) вызывает зависть других. Ценность такой роскоши мгновенно падает, если она доступна всем без исключения. В этих условиях главными ценностями становятся умственные способности человека, его скромность и коммуникабельность. Коммунистическое общество может быть организовано только в мудром сообществе. В настоящее время человечество не готово к нему, так как оно еще не способно подавлять свои инстинкты. Подавляющее число людей вообще не в состоянии понять саму идею построения коммунистического общества.

Теперь зададимся вопросом: "Насколько рационально современное человечество"? Рациональность в основном должна характеризоваться минимумом затрат при максимуме достигаемого эффекта. Рациональными или нерациональными могут быть отношения между членами того или другого общества, действия, направленные на создание материальных ценностей, само использование этих ценностей и природных ресурсов вообще. Рациональность в отношениях между людьми должна быть связана с полным равноправием и равной ответственностью за соблюдение законов общежития. В любом современном сообществе отношения между людьми далеко нерациональны. Ни в одной современной стране мира (какой бы демократической она себя не называла) нет фактического равенства перед законами, хотя декларируется оно в подавляющем большинстве государств. К тому же мера ответственности перед законами в большинстве своем неадекватна. С точки зрения рациональности законы должны обеспечивать равенство прав каждого законопослушного человека и его защиту от людей, преступающих нормы общежития. Законами должно предусматриваться не наказание за преступление, а мера защиты, которая должна определяться исходя из опасности преступника для общества. Например, если кто-то совершил убийство по неосторожности, то какой смысл ограничивать его свободу – он не опасен для общества. Убийство произошло по роковой случайности, без какого-либо умысла. В этом случае в качестве меры ответственности за свою неосторожность человек должен возместить ущерб, нанесенный родственникам убитого. Однако вопреки здравому смыслу его могут посадить в тюрьму. В то же время человек, совершивший несколько умышленных убийств, может быть осужден к 15 годам лишения свободы и за «примерное поведение» будет отпущен через 8 лет. При этом интересно то, что все знают (и статистика это подтверждает): этот человек крайне опасен для общества. В подавляющем большинстве такие люди продолжают свою преступную деятельность, убивая ни в чем неповинных граждан. Где здесь логика и здравый смысл? Где разум человека? Когда общество поймет, что наказание – это, в сущности, проявление животного инстинкта? Такой подход абсолютно неэффективен, так как никак не связан с защитой общества. Именно этим пользуются псевдогуманисты, которые выступают против ужесточения ответственности перед законом людей совершающих тяжкие преступления. Они не без основания говорят, что ужесточение наказания не приводит к снижению уровня преступности.

С точки зрения рациональности суд должен применять не меру наказания, а меру необходимой защиты общества. Тогда все встанет на свои места. Если человек неоднократно умышленно совершил убийства, то он чрезвычайно опасен для общества. В целях самозащиты у общества имеется единственный выход – навсегда изолировать убийцу от общества. Определят ли ему пожизненное заключение, или же смертную казнь, в любом случае это будет не наказанием, а мерой защиты. Возражения псевдогуманистов при этом отметаются очень просто. Новых преступников такого рода это может и не остановить от совершения злодеяний, но зато осужденные уже никогда не совершат преступлений. И это неизбежно приведет к общему сокращению преступности. Чтобы убедиться в этом, достаточно привести (может быть не совсем корректный, но очень убедительный) пример, связанный с защитой человека от опасных животных. При убийстве бешеной собаки у человека не возникает мысли, что он наказывает ее. Он знает, что она представляет опасность для людей, а потому ее убийство расценивается как защита. И эта мера способствует не распространению болезни у людей. В будущем, когда сообщество людей станет мудрым, современные законы будут изучаться наряду с дигестами Юстиниана и сравниваться между собой по числу нелепостей, характеризующих уровень мышления людей разных эпох. С рациональностью отношений между людьми тесно связано понятие рационального поведения, ибо поведение людей часто регламентируется традициями, обычаями, этикетом и многими другими условностями. Условности – это в какой-то степени неписаные законы, определяющие поведение человека в той или другой ситуации. Например, одежда изначально служила средством, защищающим от холода. Первобытные люди облачались в шкуры только при похолодании. В теплое время они оставались обнаженными. Однако со временем появилась условность, которая предписывает ношение одежды даже в том случае, когда в ней нет никакой необходимости. Любой человек, отступивший от этой условности, обречен на общественное осуждение, в то время как с точки зрения рациональности человек должен одеваться или быть обнаженным только из гигиенических соображений. На пляже, например, одежда не нужна, а вот в общественном транспорте она просто необходима.

Возьмем другой пример. С точки зрения рациональности любой разговорный язык является средством для общения. Каждое слово в языке несет определенную смысловую нагрузку. Изначально слова не разделялись на плохие и хорошие, так как присвоение сочетанию звуков определенного значения носит условный характер. Одно и то же понятие в разных языках определяется разными словами, то есть разным сочетанием звуков. К тому же одно и то же понятие можно выразить по-разному и на одном языке. Мы можем сказать о человеке, что он очень жестокий, но можем просто сказать, что он деспот. Мы так же можем сказать, что человек хочет справить нужду, или просто сказать, что он хочет срать. Но в соответствии с существующей условностью слово «срать» является вульгарным. Это слово даже отсутствует в словаре программы Microsoft Word. С точки зрения рациональности такая условность просто абсурдна. Как бы мы не изощрялись в иносказании, смысл сказанного остается прежним. Перечень несуразных условностей в жизни людей очень велик. Их множество породило целую науку, связанную с этикетом. Этикет в мельчайших подробностях предписывает поведение человека при приеме пищи, при знакомстве, при встрече знакомых дома, на улице или в ином общественном месте и т. д. Абсурдность условностей чувствует большинство рационально мыслящих людей. Интуитивно это чувствуют и иррационально мыслящие. Только этим можно объяснить то умиление, которое вызывает непосредственность поведения детей. Дети лишены всех предрассудков. Как ни странно, но они более рациональны, чем взрослые. В будущем человеку мудрому будет присуща непосредственность ребенка. Условности в большинстве своем влияют на адекватность поведения. В частности, повинуясь требованиям этикета, человек действует не так, как ему удобно, а как предписывает этикет. Вопиющую нерациональность человечество проявляет при использовании природных ресурсов. Достаточно сказать, что около 30 процентов всех потребляемых ресурсов тратится на вооружение. То есть не на созидание, а на потенциальное разрушение и самоуничтожение. И это притом, что человечество знает: растрачиваемые им природные ресурсы в большинстве своем невосполнимы. Использование ресурсов на вооружение напрямую связано с развязыванием войн. Войны развязывают нерационально мыслящие люди, однако страдают от них все от инстинктивных людей до мудрых. Только за войны человечеству следует отказать в разуме… Я не ставлю точку и не фиксирую положение современного человечества на шкале разума. В зависимости от того, каков уровень разума у читателя, он сам определит место человечества на ней.

2.3. Парадоксы человека

Зимбули А.Е. Парадоксы, парадоксы...

Диалог в трамвае:"- Вы выходите?
- Нет.- Тогда давайте меняться.
- Давайте. А что у вас есть?"

"Много парадоксов. Мало баксов"
(Из личных наблюдений за отечественной действительностью)

"Там, где для дурака тупик,для умного - развилка"(Народная мудрость)

Парадоксы с глубокой древности волновали человека, привлекали внимание мудрецов, юмористов, пройдох. Пожалуй, самый лаконичный парадокс - парадокс Лжеца. Формулируется он всего лишь двумя словами: "Я лгу". Это утверждение оказывается внутренне противоречивым. Ведь признаваясь в своей лживости, лгун перестаёт быть лгуном и говорит правду. Предание сообщает, что философ Диодор Кронос умер от огорчения, что никак не может разрешить указанный парадокс. А некий Филит Косский так и вообще по этой причине покончил жизнь самоубийством. Надеюсь, мы с вами проявим большее самообладание и не станем торопиться с выводами. Тем более, что существует ещё немало любопытнейших капканов для мысли. Причём чаще всего достаточно безобидных, порою - ехидных. Типа: "То, что ты не потерял, ты имеешь. Ты не потерял рогов. Значит, у тебя есть рога". Другой, недалёкий пример: "Ты перестал бить свою старую бабушку?" (Ответишь "да" - значит, раньше бил; ответишь "нет" - значит, продолжаешь бить!). Даже нас, привычных ко всякого рода нелепицам, метаморфозам, парадоксы не могут не впечатлять. С какого числа зёрен начинается куча? Ведь одно зерно явно кучи не составляет. Прибавим второе - кучи ещё нет. Прибавим третье - всё нет! Так в какой же момент, прибавляя и прибавляя по одному зёрнышку, можно будет сказать: вот теперь у нас - куча зёрен? Ну и действительно. Допустим, мы, живущие на рубеже второго и третьего тысячелетий новой эры, можем ли отчётливо сказать: "вот теперь"?

Великим мастером парадоксов был Тертуллиан (около 160-220). "Credo, quia absurdum est" ("верю, потому что нелепо") - такой формулой передаётся один из знаменитейших его тезисов. Ну ведь гениально! Если до Тертуллиана (да и после!) доброжелатели пытались веру обосновать, поддержать знанием, логическими выкладками - он не просто уклонился от обсуждения. Он отчаянно перевёл обсуждение в другую плоскость. Не "вопреки", а "потому что"! Впрочем, не будем уклоняться от основной линии наших рассуждений. Нас парадоксы интересуют не в связи с соотношением знания и веры, и не с точки зрения формальной логики, а постольку, поскольку они обнаруживаются в нравственных взаимоотношениях и оценках. "Пиррова победа" (высокие замыслы, но несоразмерные цена и полученная польза), "Смертию смерть поправ" (торжествующие слова из христианской молитвы), "Будь правым на неправедном пути" (совет Омара Хайяма), "Весь мир насилья мы разрушим" (программная заявка коммунистического "Интернационала"), "Слепящая тьма" (Артур Кёстлер, об этом же коммунистическом миропреобразовании, но чуть-чуть в другой социально-исторической перспективе), "Что охраняем, то и имеем" (М. Жванецкий - теперь уже о реальных путях коммунистического строительства в нашей отдельно взятой стране) - вот уж действительно: от великого до смешного! ...Парадоксы, парадоксы. И, кстати, вовсе не исключительно капканы для мысли - ну очень разные парадоксы!

Парадоксы нравственного восприятия

Один и тот же факт, поступок разными людьми скорей всего будет воспринят неодинаково. Что одному человеку покажется собранностью и аккуратностью, другой назовёт занудством и педантизмом. Мечтательность может предстать леностью, бережливость - скаредностью. У А. Матюшкина-Герке я вычитал такую юмореску: Из главка потребовали характеристику на Осла. Медведь подумал и написал: "Тугодум и упрямец". - Не делай глупостей, - сказала Лиса. - Разве ты не знаешь, что его переводят с повышением? - А что же я должен о нём писать? - обиделся Медведь. - То же самое, но другими словами. - объяснила Лиса и тут же написала: "Не принимает опрометчивых решений. Настойчив в достижении цели". И ведь попробуй, придерись! С другой стороны, есть древнее римское изречение: "Si duo faciunt idem, non est idem" ("Если двое делают одно и то же, это не одно и то же") (Его высказал Теренций, великий комедиограф - 190 - 159 до н. э.). Более того, тамошняя же пословица гласит: "Что можно Юпитеру, то не дозволено быку" ("Quod licet Jovi, non licet bovi")7. Конечно, это можно называть моралью двойных стандартов. Но это - реальность. Тут имеет смысл спорить о допустимости контрастов, о необходимости поиска общих критериев, но несовпадения - пребудут. Даже когда мы читаем одни и те же книги, персонажи у нас - разные. Колобок кому-то видится независимым, кому-то - беспечным, кому-то - неблагодарным. В этом - и величие литературы, и мудрость жизни. Очень часто наиконтрастнейшим образом различается восприятие своего и чужого. "В работе кажется больше своя доля, а в еде - чужая". "Волк, который мне не встретится, пусть тысячу лет проживёт". Многие замечали, что раздражение по поводу запруженной улицы носит разный характер, точнее имеет разного адресата - в зависимости от того, пытаетесь ли перейти через дорогу (допустим, для полноты впечатлений, что с детской коляской), или едете по этой же дороге в машине, троллейбусе, трамвае. И даже когда возмущение сфокусировано в одну и ту же сторону, не так всё просто.

Мне довелось однажды сидеть в помещении, куда вбежал разгневанный коллега - с известием, что в нашем городе какой-то директор школы вызывал в свой кабинет мальчиков и занимался с ними любовью. "Надо же, директор!" - возмутился мой сосед. "Надо же, мальчиков!" - воскликнул другой. "Надо же, в своём кабинете!!" - среагировал третий. Насколько прав был Б. Шоу, когда заметил: "Нет людей, которые бы одинаково вспомнили один и тот же случай"! О том же - русская пословица: "У всякого Павла своя правда". Немудрено, что друг друга люди, по-разному видящие ситуацию (или мир в целом), воспринимают как нечто нелогичное, парадоксальное, иногда труднопереносимое, а то и нуждающееся в коррекции. Вместе с тем нельзя чересчур драматизировать ситуацию. Ведь что бы могла увидеть, к примеру, голодная корова на футбольном матче?! Безусловно, у любого из нас изначально куда лучшее положение, нежели у этой коровы. Мы способны вслушиваться и вдумываться в то, что делают другие. И пусть миры людей бывают очень непохожими - пространство культуры всех нас объединяет. Тут прежде всего важна установка на диалог. Скажем, даже такой нейтральный объект восприятия, как горизонт, способен столкнуть нас в споре. Кто-то заявит: "горизонт - это иллюзия". А другой с пеной у рта будет доказывать, что "горизонт - нечто конкретное". Но спросите одного и другого, что они понимают под словом "горизонт"? И окажется, что первый имеет в виду край земли, к которому можно перемещаться по поверхности, но Земля-то круглая, и потому до этого "края" мы никогда не дойдём. А его оппонент подразумевает под горизонтом конкретную линию, где встречаются земля и небосклон, от этой линии вполне можно измерять угол, на который поднимается Солнце. И оба спорщика будут правы. Весь секрет лишь в том, смогут ли они принять во внимание дополнительную версию. Не обязательно сразу вставать на точку зрения оппонента. Но с позиций нравственности для начала диалога лучше всё-таки, если каждый спорщик, по крайней мере, признает точку зрения оппонента как факт. Тем самым будет заложена основа, своего рода мостик, для преодоления пропасти непонимания. Для разрешения парадокса. Другое дело, что иногда в переговорах между представителями различных ценностных миров посредниками вынуждены выступать представители суда и прокуратуры. Ведь один из драматичнейших нравственных парадоксов - это парадокс терпимости. Беспредельно терпеливый, толерантный человек зачастую попросту обречён - если его окружают жестокие, беспринципные люди; и ещё страшнее его участь, если они вдобавок ещё умело манипулируют суждениями о либеральных ценностях.

Как сообщают, в Норвегии самое строгое в мире антиникотиновое законодательство. Так что же - значит, там попираются права курильщиков? Или: по радио передавалась информация о том, что в американской столице состоялась манифестация в защиту прав сексуальных меньшинств. Эдак где-нибудь начнут защищать свои права домушники и карманники (в пользу такого абсурдного предположения вполне можно было бы выдвинуть тезис о существовании психофизиологической предрасположенности к воровству...)! Потому вполне естественно, что парадоксу терпимости в правовом обществе призван противостоять парадокс правовой ответственности. В самом радикальном истолковании он заключается в том, что во всех обществах, например, убийство, воровство однозначно признаются преступлениями. Вместе с тем, по отношению к преступившим закон - к тем, в частности, кто совершил убийство или воровство, - государство, как правило, применяет те же (запрещённые!) средства воздействия. Только легализованное убийство именуется казнью (если не чем-то наподобие "высшей формы социальной справедливости"), а узаконенное отнятие у граждан имущества - конфискацией (или, как когда-то в стране победившего пролетариата, "экспроприацией экспроприаторов"). Так или иначе, высвобождаясь из плена природной обусловленности, человек, можно сказать, попадает в зависимость от культуры. Законопослушный, честный, совестливый человек ведёт себя далеко не с абсолютной независимостью. Он накрепко привязан к внутренним императивам. В этом смысле благие порывы происходят чаще всего вопреки воле, по крайней мере, независимо от рационального выбора. Именно данное обстоятельство, как известно, сильно смущало Канта. Он, в частности, указывал на "парадоксальное требование считать себя как субъект свободным ноуменом и вместе с тем - в своём собственном эмпирическом сознании - феноменом по отношению к природе". Наряду с парадоксами нравственного восприятия (обусловленными, как мы видели, неодинаковостью восприятия морально значимых явлений разными людьми, - да и сам с собой человек по этой же причине может оказаться не в ладах), можно выделить парадоксы нравственных отношений.

Парадоксы нравственных отношений

Эти неожиданности порождены многомерностью межсубъектных отношений. В целях экономии времени и места ограничимся лишь некоторыми свойствами отношений - рефлексивности, коммутативности, ассоциативности, транзитивности. Под рефлексивностью обычно понимается тождественность предмета самому себе, автоморфизм: А = А. О каком равенстве самому себе можно говорить применительно к нравственным субъектам - большой вопрос. Ибо люди - нормальные, совестливые, законопослушные, справедливо уважаемые другими люди - в течение всей жизни далеко не самотождественны, а то и дело впадают в сомнения, томления, занимаются самокритикой, пересматривают свои взгляды, переоценивают значимые ценности. Л. Витгенштейн даже о неодушевлённых предметах писал: "Между прочим: сказать о двух предметах, что они тождественны, - бессмыслица, сказать же об одном предмете, что он тождественен самому себе, - это вообще ничего не сказать". Свойство коммутативности, симметрии, может быть пояснено формулой: А + В = В + А или А x В = В x А. Вместе с тем, хорошо известно, что даже во время простейших химических опытов далеко не безразлично, какое вещество к какому добавляют. Так, например, при добавлении в воду концентрированной серной кислоты просто выделяется много тепла, и получается раствор серной кислоты. Если же, наоборот, вливать воду в кислоту, то люди, химически образованные, гарантируют, что она будет разбрызгиваться, грозя обжечь наивно ожидающих, что переместительный закон повсеместен. Да и нужно ли идти в химическую лабораторию, если можно просто вспомнить англичан, которым вовсе не безразлично, что во что наливать: чай в молоко или молоко в чай, - или древних греков, которые любили разбавленное вино, но при этом ни за что не разбавляли вино водой, но - доливали вино в воду. Если же вести речь о нравственной сфере, то тут, очевидно, указанное свойство симметричности является достаточно редким и по большому счёту необязательным. Например, "А с симпатией относится к В". Это совсем не значит, что В будет питать те же чувства к А. Или, зная, что: "куда А, туда и В", мы имеем очень мало оснований утверждать обратное: "куда В, туда и А". Кроме того, здесь важно было бы разобраться с тем, что есть сложение (вычитание) в морали? Всё достаточно просто, пока мы ведём речь о сложении-вычитании простых математических или физических величин - длины, веса, длительности времени и т. п. Но уже при операциях с температурой свойство сложения не срабатывает: два предмета, нагретые до 50 градусов, не дадут в сумме 100. Или - сложив температуру трёх больных, у каждого из которых жар в 38,5 градусов, мы не вскипятим воду.

Как только мы попадаем в мир человеческих отношений, к операциям сложения и вычитания предъявляются сугубо повышенные требования осмысленности. Тут выясняется: дело не только в том, что оперировать можно лишь величинами одинаковой модальности. Что, к примеру, смысла в среднестатистической зарплате не более, чем в средней температуре больных. Возьмём, казалось бы, очевидное: "Ценность двух человек больше, чем ценность одного" - с уточнением, что этот сравниваемый один находится на обоих полюсах сравнения (то он был один, то к нему кто-то прибавился). И здесь вспоминается, что Иван Сусанин не согласился с такой формулой! Складывая разные поступки или разных людей, мы, похоже, попадаем в зону неопределённости. Вот некто оказал нам услугу. Спасибо ему огромное. И вот он опять делает точно то же самое. Может ли кто-либо поручиться, что реакция наша будет аналогичной, равноблагодарственной? Отнюдь! Или: если нам известно, что встретились два человека - подлец А и высокопорядочный человек В, - что отсюда следует? Да что угодно! А и В могут прекрасно ужиться, не конфликтуя, оставшись при этом в прежних своих качествах. Могут - вступить в противоборство с различными вариантами исхода, а могут и разойтись, не причинив друг другу никакого вреда. В физике мы без колебаний перемножаем величины разной модальности друг на друга. Например, скорость умножаем на время и получаем путь. Что и на что можно умножать в нравственности? Напрашивается мысль, что прямой аналогией умножения в нравственной сфере выступают ситуации, когда, к примеру, от человека требуется одновременное обладание более, чем одним нравственным качеством. Или когда мы оцениваем некое нравственно значимое явление по более, чем одному параметру одновременно. Пожалуй, именно "умножение" имеет место, когда мы говорим: "вор у вора дубинку украл", или когда предполагаем, что злу нужно противопоставить силу - в надежде: минус на минус даёт плюс. Ассоциативность - перестановка - в буквенном выражении может быть представлена следующим образом: А + В - С = А - С + В, а также А x В: С = А: С x В. Очевидно, что в нравственных отношениях это свойство если и проявляется, то куда с меньшей прямолинейностью и надёжностью, чем в мире арифметических величин.

Мы, люди - с нашей влюбчивостью и ревностью, обидчивостью и отходчивостью - вовсе не обязательно дружим с друзьями наших друзей и враждуем с теми, кого друзья считают врагами. Тот, на кого смотрит с симпатией дорогой мне человек, вполне вероятно, будет вызывать у меня двойственные чувства: "Они симпатичны тебе - уже поэтому они приятны мне". Но здесь же очень недалеко и до ревности - "Не только я, но и Они симпатичны тебе". Вряд ли, далее, будет тождественной оценка двух ситуаций: "Друг попал в беду и предал" и "Друг предал и попал в беду". Здесь, как нигде, важна очерёдность событий, поскольку нравственный мир составляют процессы и явления преимущественно необратимые. Важен здесь и учёт векторной природы взаимоотношений. Если, к примеру, у А есть недруг В, а у того, в свою очередь, недруг С, то вполне может статься, что А не подружится с С, а вместе с В ополчится на последнего. И данный случай будет несомненно представляться парадоксом любому, кто воспринимает отношения не как векторы, а как скаляры. Свойство транзитивности - переноса - имеет место, когда на основании того, что А > В и В > С, мы умозаключаем, что А > С. В мире нравственных отношений никогда нельзя быть уверенным, что, например, уважение переносится таким непосредственным образом. Что я буду обязательно уважать того, кого ценит значимый для меня человек. Просто очень вероятно, что мы с ним строим свои отношения на разных основаниях. "Кто любит попа, кто попадью, кто попову дочку". Если А говорит доверительно В, что "С невыразителен", можно ли ручаться, что он не скажет того же про В в разговоре с D (или даже с тем же С)? Межсубъектные отношения А > В, В > С, А > С - это чаще всего просто атомарные отношения между А и В; между В и С; между А и С. Так что если А уважает В, то лишь только появляется С - это уже почти ровным счётом ничего не значит. Здесь можно усматривать проявление парадоксальности человеческой природы, можно восклицать: "Все мужики одинаковы!" (или "Каждая красивая женщина - потенциальная стерва" - в зависимости от половой принадлежности и прочих особенностей). Но за всем этим можно искать и находить нечто более существенное и интересное, чем банальные эгоизм или либидо. Пожалуй, есть возможность выделить ещё один тип нравственных парадоксов или, точнее, ещё один ракурс, позволяющий выстроить целостный ряд нравственных парадоксов. Речь о структурных парадоксах, или парадоксах нравственной оценки.

Парадоксы нравственной оценки

Обусловлены они, как нам нетрудно понять, информационной недостаточностью каждого из параметров нравственной оценки. Безусловно положительной оценки удостоится лишь то нравственное явление, которому будет свойствен полный набор положительных характеристик, соответствующих всем параметрам структуры поступка. Сейчас лишь кратко перечислим простейшие из возможных несуразиц. Мотив: Наиболее очевиден парадокс благих намерений, которыми устлана дорога в ад. Дополнительно можно представить себе ситуацию, когда кто-то, напротив, действуя из дурных побуждений, сотворил добро. Мог ли предполагать Гитлер, что как ответ на все его злодейские поползновения евреи всего мира сумеют воссоздать своё исконное государство, Израиль! Цель: Примерами здесь могут выступать цели, несоразмерные другим параметрам ("Замах на рубль, удар на копейку") или непонятные для нас, "абсурдные" цели. Вспоминается анекдот времён заката советских семи десятилетий: Плывет через Атлантику из СССР корабль с эмигрантами, в Америку. А навстречу ему - корабль с теми, кто уже там побывал и возвращается. Завидев встречный корабль, и те и другие пассажиры, сгрудившись на своих палубах, показывают тем, кто едет в обратную сторону, характерный жест - крутят пальцем у виска. Да и разве не благороднейшие цели ставились на протяжении семи десятков лет перед советским народом его доблестной коммунистической партией! Впрочем, к парадоксам цели можно отнести и известное наблюдение о том, что во время переправы следует править, прицеливаясь не к месту, куда хотите причалить, а чуть выше по течению Контекст: Есть такая поучительная история. "Небольшая газета организовала конкурс с целью выявить наиболее порядочного и доброжелательного гражданина своего города. Среди полученных писем было такое: Я не курю, не потребляю спиртного, не играю в карты, не бегаю за женщинами, предан своей супруге, много работаю, ложусь поздно и встаю на заре. Такую жизнь я веду уже три года... Не подождёте ли вы до следующей весны, когда меня освободят из заключения?". "Негодяй, но - наш негодяй!" - другая красноречивая иллюстрация парадокса контекста. Инструмент: В качестве парадоксов, связанных с выбором инструмента, сгодятся привычное из газет: "Миротворческие силы по поддержанию порядка" или - реплика героя американской киноленты: "Я с детства люто ненавидел насилие. И пошёл в полицейские, чтобы с ним бороться". Не менее парадоксально выглядела проповедь, читанная акулам в "Моби Дике" Мелвилла.

Теперь несколько соображений о следующем параметре нравственной оценки. Старания: "В том, что выбьешься из сил, Будет толку мало, Если ты не утрудил Головы сначала" - гласит казахская народная мудрость. Здесь же можно говорить о разного рода пустых хлопотах: "Vanitas vanitatum et omnia vanitas" ("Суета сует, и всяческая суета" (Еккл. 1;2)). Но кроме всего прочего нетрудно понять, что животные тоже прикладывают усилия, добывая себе пропитание, соревнуясь, и - даже укладываясь на ночлег. Так что главным нравственным парадоксом применительно к стараниям, видимо, будут усилия, не одухотворённые человечески достойным смыслом, пустая затрата сил, времени, ресурсов. Результат: Вообще-то результат может отвечать или не отвечать ожиданиям, а ожидания эти могут носить положительный или отрицательный нравственный знак. Парадокс здесь возникнет, во-первых, в случае несоответствия ожиданиям, целям - независимо от того, кто разочарован: праведник, злодей или сторонний наблюдатель. Другой вариант парадокса: несоответствие результата - усилиям, заслугам субъекта. Рассказывают такую историю о китайском императоре и молодом медике: Император повелел врачам вывешивать у своих дверей фонарь при каждом случае смерти пациента. У многих врачей вскоре двери были буквально увешаны фонарями. Однажды, когда император занемог, придворные разбежались по столице в поисках лучшего врача. Наконец таковой был найден и приведён к императору. Император удивился тому, как молод был этот лучший врач. - Действительно ли над твоей дверью висит только один фонарь? - спросил он. - О да, ваше величество. Согласно вашему установлению, я имел честь повесить только один фонарь у двери своего кабинета. Правда, я только вчера открыл его. Отношение: Парадоксами здесь могут оказаться, например, гордыня и другой полюс - самоуничижение. Кант настойчиво искал пути, на которых добродетельному поведению можно было бы обойтись без эмоционального подкрепления. И потому, если и готов был допустить удовольствие от содеянного поступка, то резко осуждал предвкушающее удовольствие от этого поступка. Пожалуй, этакое стремление к безэмоциональности, запрет заглядывать в будущее - тоже своего рода парадокс, парадокс философии морали Канта. В то же время, библейское "всякий возвышающий сам себя унижен будет, а унижающий себя возвысится" (Лк. 14;11), внешне предстающее как парадокс, на деле вполне реалистично, поскольку исходит из молчаливого представления о мере, золотой середине. Здесь мы наталкиваемся на ещё одну возможность обозначить специфический тип парадоксов - парадоксы самооценки.

В числе парадоксов самооценки - самоуничижительные характеристики, даваемые себе теми, кого с полным основанием можно причислять к лику святых. И обратно - самолюбование ничтожества. Альберт Швейцер замечательно написал: "Чистая совесть есть изобретение дьявола". Вообще, самооценка - понятие очень тонкое. Как прикажете, например, отнестись к высказыванию: "Я - интеллигент"? Лично меня подобные фразы всегда смущают. Вызывают настороженность. Напоминают парадокс Лжеца. Или остроумное заявление одного знакомого (двадцать пять лет назад это заявление было не только остроумным, но и довольно смелым): "Я скромный - как Ленин". Наверное, прогнать самодовольство для нормального, способного к нравственной рефлексии человека - дело вполне реальное. Но, прогнав самодовольство, не возликовать по этому поводу - уже труднее! Вот почему так мучительно бьётся мысль во время нравственного самоанализа: "Ибо не понимаю, что делаю, потому что не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю.[...] Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю" (Рим. 7;15,19). В дополнение к перечисленным простейшим парадоксам нравственных оценок следовало бы привести парадоксы, так сказать, смешанные, составные - при которых сбой в одном из нравственно-значимых параметров сочетается со сбоями в другом/других параметрах. Но эти варианты, за их многочисленностью и относительно малой эвристичностью, мы перечислять не станем. Обратим внимание на более существенный ракурс нравственных парадоксов. Парадоксы как сущностная черта культурыЕсть все основания говорить о нравственных парадоксах в разных сферах жизни - политике, религии, искусстве, праве, науке. Политика - буквально вся пронизана парадоксами. Славные, Справедливые, Великие Революции - разве не врастают в глубочайшие периоды Застоя! Смелые, принципиальные новаторы и радикалы - разве не оказываются в рядах последовательных консерваторов! Те, кто наиболее достоин, честен, умён - разве стремятся в профессиональную политику! Галина Старовойтова как-то заметила: "Политиков надо менять так же часто, как и пелёнки. А главное - по той же самой причине". И тут всплывает очередной парадокс. Возникает (хоть и гонишь его всеми силами) вопросик: А сама-то Галина Васильевна - насколько сумела сохранить первозданную чистоту профессионала, призванного в политику... Хотелось бы надеяться, что сумела, - что разрешила этот парадокс.

Далее. Поразительно, но факт - "Оказывается, что из ста бывших в прошлом королевских фаворитов, по крайней мере, девяносто пять были повешены". На это указывает Наполеон. Столетия отделяют нас от эпохи Наполеона, но принципиально хоть что-то изменилось? Так почему же мы не благоговеем перед отвагой, самоотверженностью тех, кто, невзирая на огромный риск, идёт в политики?... Парадокс? А разве не парадокс, что чем шире в обществе демократические свободы и чем открытей оно по отношению к своим соседям, - тем сильней (объективно) угроза его разрушения врагами извне и/или различными сепаратистами изнутри? Безобидная иллюстрация: не так давно образованное Гуманистическое общество столкнулось с проблемой - что делать с попытками внедриться в него различных троцкистов и прочей радикальной публики? Ну, а межнациональные отношения - разве они не напряжены парадоксами! Интернациональные тенденции, грозящие перерасти в безнациональную политику, патриотизм, то и дело перетекающий в национализм. Пульсация смысла и абсурда, сердечности и непримиримейшей вражды, объединения и размежевания - нет им конца! Права личности теснейшим, чтобы не сказать, запутаннейшим образом сплетены с обязанностями. Где проходит граница между одним и другим - затруднятся указать самый просвещённый правозащитник и самый дотошный правовед. "Почётная обязанность", "высокий долг" - мы не удивляемся подобным оборотам, хотя это с точки зрения логики и лингвистики так называемые оксюмороны (от греч. oxumwron - остроумно-глупое), наподобие "живого трупа", "убогой роскоши" или "оптимистической трагедии". Вместе с тем тут есть над чем поразмыслить этикам, психологам, лингвистам. Специалисты по стилистике, описывая оксюморон, отмечают, что в результате такого неожиданного сочетания рождается новое смысловое единство, понятие, представление. То есть подобные словосочетания, становясь терминами, помогают словами обозначить конкретные явления многомерного мира политики. Можно было бы ещё перечислять и перечислять парадоксы, с которыми мы, что ни день, встречаемся то в религии, то в науке, то в искусстве, то в медицине, то в спорте (а уж описанию парадоксов бытовой сферы стоило бы посвятить немаленькую библиотечку!).

Можно было бы специально остановиться на том, как парадоксальны основные нравственные категории: "добро" и "зло" (хотя бы тем, что друг без друга они теряют всякий смысл: "Что бы делало твоё добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с неё исчезли тени?" - саркастически вопрошал Булгаковский Воланд), а ещё раньше в том же ключе аттестовал себя Мефистофель: "Частица силы той, Что век желая зла, лишь благо созидает"; "грех" (некий древний царь отнял у своего подданного жену, подданного послал на войну, позаботившись, чтоб тот оттуда уже не вернулся, - нарушены 7-я и 6-я заповеди Моисея - но имя ребёнка, родившегося в этом браке, с почтением произносят люди разных народов: Соломон. Как мы поняли, древний царь и папочка - Давид, мать - Вирсавия); "гуманизм" (скажем, тюремный врач должен оказать помощь даже осуждённому на смертную казнь)"; "насилие" (одного меч убивает, другого - спасает); "ответственность" (инициатива сплошь и рядом наказуема, тогда как нерадивые зачастую и в ус не дуют; хуже того - неспособные нести ответственность требуют, чтобы ответственность за них несли другие); "помощь" (как быть, если помощи от нас ждёт, например, нищий? Наркоман, злоумышленник, самоубийца?); "свобода" (освобождаясь от одной зависимости, мы тут же впадаем - пусть добровольно или неосознанно - в зависимость иную, допустим, от совести); "свои и чужие" (с присущим ей блистательным юмором Н. Тэффи убедительно показала: "Чем больше у человека своих, тем больше знает он о себе горьких истин и тем тяжелее ему живётся на свете"); "справедливость" (чем пристальнее люди всматриваются в проблему справедливости, тем далее они оказываются от её разрешения); "счастье" (по всей видимости, переживание этого состояния ни в малой степени не зависит от обладания теми ценностями, за которыми мы столь страстно гоняемся; скорее оно подобно Синей птице, бегущей от охотника, или Жар-птице, прилетающей, когда это ей угодно); "терпимость" (допустимо ли проявлять терпимость по отношению к нетерпимости?); "уважение" (вправе ли мы уважать того, кто сам никого не желает уважать?); "эгоизм" (согласно одному глубокомысленному определению, эгоист - это человек, который о себе заботится больше, чем обо мне).

Впрочем, воспользуемся моментом и попытаемся свои рассуждения о парадоксах вывести на финишную прямую. Вообще говоря, можно заметить, что парадоксы обладают рядом трудносочетаемых свойств. Одни могут озадачить и даже ошеломить, другие - рассмешить или побудить к действию. Парадокс способен настроить на общение, а может и вызвать антипатию. Парадоксы бывают жизнеутверждающими и - святотатственными, возвышающими и унижающими человека. Они могут возникать невольно, а бывают и намеренными. Можно в известном смысле сказать, что есть парадоксы силы и слабости. Переоценки и уценки. Великодушия и высокомерия. Парадокс-конфуз и парадокс-шарада. Забава и тайна. Путаница и прорыв в новые смыслы. Хотелось бы думать, что в нашей воле сделать так, чтобы одна из отличительных черт человека - способность находить и осмысливать парадоксы - использовалась нами как можно более конструктивно, для углублённого понимания жизни, для выстраивания всё более совершенных взаимоотношений с самими собой, с окружающими, с миром в целом.

Владимир Галактионович Короленко. Парадокс

Ян Криштоф Залуский - главный герой. Калека, у которого от рождения нет рук; у него большая голова, бледное лицо «с подвижными острыми чертами и большими, проницательными бегающими глазами». «Туловище было совсем маленькое, плечи узкие, груди и живота не было видно из-под широкой, с сильной проседью бороды». Ноги «длинные и тонкие», с их помощью «феномен», как его называет сопровождающий, «долгоусый» субъект, снимает с головы картуз, расчесывает гребенкой бороду, крестится и, наконец, пишет на белом листке «ровную красивую строчку»: «Человек создан для счастья, как птица для полета». Эта фраза действительно стала, как её и называет Залуский, афоризмом, причем особенно расхожим в советское время. Но это, подчеркивал Залуский, не только афоризм, но и «парадокс». «Человек создан для счастья, только счастье не всегда создано для него», - говорит он позднее. Короленко, не раз показывавший болезни и человеческие увечья (вплоть до повести «Без языка», где положение человека в чужой стране придает понятию немоты философское звучание), подчеркивает парадокс Залуского не только для более острого изображения взаимоотношений между людьми (растерянное высокомерие доктора Дударова и достоинство Залуского) и не из педагогических целей, но ради утверждения центральной идеи всего своего творчества: «Жизнь… кажется мне проявлением общего великого закона, главные основные черты которого - добро и счастье. Общий закон жизни есть стремление к счастию и все более широкое его осуществление». Именно врожденное несчастье Залуского помогло ему выразить эту свою заветную мысль с особой убедительностью.

Если Вы добрались до этого места, отдаем Вам должное! И добавим, что этот вопрос с позиций человековедения рассмотрен в нашей статье "Парадоксы и относительность жизни человека" (см. на странице "Из первых работ") и в афористическом виде в работе: "Краткие мысли-парадоксы" (см. страницу сайта с одноименным назвнием) /30.07.09/

Любой человек мыслит и делает свои умозаключения своих знаний и чувств. Чувства, как известно, сугубо индивидуальны. Даже понимание такого простого чувства как у разных людей расходится, что отражается не только в быту, но и .

Таким образом, точка зрения человека и его мировосприятие основывается на пережитом опыте. Несмотря на то, что опыт может быть одинаковым, его интерпретация окажется для отдельного человека своей, отличной от множества других – она будет субъективной.

Получается, что каждый человек обладает своим субъективным мнением и, практически, каждый день сталкивается с другими субъективными мнениями друзей, знакомых и т.д. На основе этого между людьми возникают споры и дискуссии, развивается наука и движется прогресс.

Субъективное мнение – это то, что присуще одному человеку, индивидуально представление окружающего по средствам собственных эмоций и мыслей.

Объективность и объективное мнение

Объективное мышление не свойственно ни одному человеку. Хоть и считается, что чем кругозор человека шире, тем больше объективности в его мнении, само понятие «объективность» гораздо шире.

Объективность – это независимое от человека, его желаний и мнений, свойство предмета. Поэтому такого понятие, как «объективное мнение» в прямом значении существовать не может.

Что же тогда подразумевают люди, когда употребляют это выражение? Чаще звание человека, имеющего объективное мнение, получает тот, кто не участвуют в какой-либо ситуации, и, находясь за ее пределами, может оценить происходящее «со стороны». Но даже этот человек рассматривает мир через призму своих личных представлений.

Также к объективному мнению можно отнести совокупность субъективных мнений. Но здесь тоже есть свои подводные камни. Если собрать все мнения воедино, получится огромный клубок противоречий, из которого невозможно вывести .

Противоречия и абсолютная истина

Наука стремится к объективности. Законы физики, математики, и других научных сфер существуют вне зависимости от человеческих знаний и опыта. Но кто открывает эти законы? Конечно, ученые. А ученые – это обыкновенные люди, с большим запасом научных знаний, основанных на опыте других ученых и т.д.

Получается, что понимание всех открытых законов Вселенной, это обыкновенное скопление субъективных мнений. В философии существует понятие объективности, как сумма всех возможных субъективных вариантов. Но сколько бы ни существовало этих вариантов – собрать их воедино невозможно.

Таким образом, зародилось понятие абсолютной истины. Абсолютная истина – это исчерпывающее понимание существующего, самая «объективная объективность» и достичь такого понимания, как говорят философы, невозможно.

Поэтому, услышав высказывание «с объективной точки зрения», относитесь к следующим словам критично и не забывайте, что на любое «объективное мнение» при желании можно найти еще десяток объективных возражений.